Лорд Эркли, правда, был уверен, что Джозеф будет молчать, чтобы сохранить как свою жизнь, так и доброе имя Марицы.
Он очень хорошо разбирался в людях и, хотя ему никто этого не говорил, был убежден, что единственной причиной, почему Джозеф мирился с несносным характером Фридриха и нескончаемыми оскорблениями со стороны принца, была бесконечная преданность Марице. Нечего было и думать, что он позволит себе выставить ее страдания для всеобщих пересудов и насмешек. Ясно было лорду Эркли и то, что можно положиться на здравый смысл господина, Хаммершмидта, ведь хозяева отелей больше всего боялись скандалов и их последствий для репутации заведения.
Господин Хаммершмвдт был безмерно горд, что постоянными гостями его отеля были не только король Англии, но и другие монархи. Немыслимо было рисковать из-за не слишком влиятельного немецкого принца.
Лорд Эркли узнал тогда, что тело Фридриха тайно перенесли в какую-то частную лечебницу, где никто не мог его видеть, так как он был очень плох.
Следующим утром, когда Эркли навел справки, ему очень печально сказали, что у его королевского высочества был тяжелый сердечный приступ и жизнь его в опасности.
Эта новость разнеслась по всему Мариенбаду и стала предметом сплетен узкого курортного мирка. Никто не был особенно удивлен, так как, судя по одутловатому лицу принца и репутации пьяницы, всем было ясно, что Фридрих долго не проживет.
– Бедный малый! Смерть была для него лучшим исходом! – сказал король Эдуард лорду Эркли в минуту откровенности.
– Согласен с вами, ваше величество. Думаю, что никому из нас не хотелось бы жить в таком состоянии.
Их разговор был прерван забавным анекдотом, рассказанным маркизом да Совералем, и о принце Фридрихе на время забыли.
Вернувшись с прогулки, лорд Эркли зашел к герцогине.
– Вы пришли в столь ранний час, милорд, – сказала она, протягивая ему руку, – и вы, конечно, хотите поговорить о серьезной болезни принца Фридриха, о которой мне только что сообщили слуги.
– Да, сударыня, – ответил лорд Эркли, поднося ее руку к губам, – и я очень обеспокоен судьбой принцессы.
– Я так и думала, – догадалась герцогиня, – но, сказать вам честно, надеюсь, Бог услышит мои молитвы.
Она посмотрела на лорда Эркли своими старыми проницательными глазами, и между ними установилось полное взаимопонимание.
– Я хотел спросить вас, – произнес лорд Эркли, – сможете ли вы поддержать принцессу и сделать для нее то, что не по силам мне.
– Я навещу Марицу, как только она меня примет, – ответила герцогиня. – И вы понимаете, лорд Эркли, не хуже меня, что вам сейчас не надо ее видеть.
– Понимаю,
– Предоставьте все мне, – сказала герцогиня, – но зайдите ко мне вечером, и я вам расскажу все, что вас интересует.
От герцогини лорд Эркли узнал, что у Марицы, несомненно, было бы нервное расстройство из-за скверного обращения мужа, и только ее любовь к Эркли поддерживала ее и придавала силы.
– Она просила меня передать вам, – сказала герцогиня, – что думает о тумане над озером и что вы поймете.
– Я действительно понимаю, – прошептал лорд Эркли.
– Она выглядит такой больной, – вздохнула герцогиня, – я боюсь, она не скоро придет в себя.
– Могу ли я попросить вас кое-что передать принцессе? – спросил лорд Эркли.
– Конечно, – пообещала герцогиня.
– Скажите Марице, – попросил он, – что я буду ждать за туманом.
Герцогиня в точности исполнила обещание и, увидев свет в глазах Марицы и слабую улыбку на ее губах, поняла, что ее страхи напрасны.
Через три дня, когда вагон, задрапированный черным крепом, увозил тело принца Фридриха в Вильценштейн, Марица уже могла сопровождать покойного мужа, хотя и через силу, и вопреки советам врача.
Позже из немецких газет лорд Эркли узнал о торжественной заупокойной службе, которую в Вильценштейне устроили в честь умершего правителя.
Принца Фридриха похоронили с той помпой и тем великолепием, которые он так любил при жизни.
На похоронах присутствовали монархи большинства европейских стран, император же, хотя и не смог приехать сам, прислал своими представителями барона фон Эхардштейна и адмирала фон Сендена. Лорду Эркли это показалось верхом цинизма, на который был способен только кайзер.
Когда Марица покинула Мариенбад, лорд Эркли больше ничего не мог о ней узнать, и одно для него было несомненно – он не должен искать встречи с ней, пока она в Германии. Необходимо было подождать, пока весь траурный церемониал закончится и Марица сможет вернуться в Венгрию.
Эркли, однако, не на шутку пал духом от своей беспомощности, когда узнал, что Марица серьезно заболела, как только все церемонии, связанные с похоронами, подошли к концу. Если бы он повиновался только импульсу обычного влюбленного мужчины, он пренебрег бы всеми условностями и поехал в Вильценштейн. Но строгий самоконтроль дипломата сослужил Эркли хорошую службу.
Несколько недель его мучила бессонница, и когда он наконец услышал, что Марица достаточно хорошо себя чувствует, чтобы вернуться в Венгрию, он ощутил, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. Однако врожденный такт и элементарное понятие о приличии подсказали Эркли, что лучше ей не писать. Он знал, что не должен возбуждать подозрений родственников Марицы в том, что в ее жизни, кроме мужа, был и другой мужчина. Он просто договорился с герцогиней, что она будет каждый месяц посылать Марице букет цветов. Лорд даже не решался отправить ей с цветами маленькую записочку, но в конце концов это было не так уж важно, ведь она и без слов понимала, что он думает только о ней.
Смирившись с тем, что он еще не скоро сможет увидеть Марицу, лорд Эркли с таким рвением отдался работе, что все его прежние приятельницы были немало удивлены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39