Они мешали
сосредоточиться и омерзительно воняли старческим маразмом.
- Володенька! - голое жены звучал слабо, далеко, как будто с другой планеты
. Он сильно вздрогнул. Красно-зеленая земляничная рябь неохотно растаяла
. Он отправился в спальню. Наташа лежала, глядя в потолок широко открытыми
воспаленными глазами. - Скажи, почему он ночевал в Конькове?
- Там живет Галина, - пожал плечами генерал, - помнишь ее? Маленькая, пухлен
ькая, беленькая, внучка покойной Марии Петровны.
- Я знаю Галину. Почему он у нее ночевал? Она ведь давно замужем, муж армяни
н, ребенок в школу ходит.
Генерал заметил, что вертит в руках свою серебряную зажигалку "Зиппо", ма
шинально открывает и закрывает крышку, крутит колесико. Не было ни пламе
ни, ни искры. Кремень стерся, бензин кончился. Серебряный корпус стал туск
лым и черным. Он очень редко брал в руки эту вещь, но серебро все равно окис
лилось.
- Володя, ты меня слышишь? - слабым жалобным голосом поинтересовалась жен
а. - Почему ты не отвечаешь мне?
- Прости. Я думаю, к кому из наших можно обратиться.
- Да, мне тоже не понравился этот следователь Чижов. Ты звонил Мише?
- Какому Мише?
- Ну, Мише Райскому. Он, кажется, уже давно полковник?
"Вот, оказывается, как все просто, - удивился Владимир Марленович, - почему
мне сразу не пришло это в голову? Полковник Райский. Он занимается террор
измом. Взрывное устройство - это террор. Райский очень жесткий и хитрый че
ловек, но мне многим обязан. Семь лет работал под моим руководством".

Глава 5

Шура Тихорецкая сидела за туалетным столиком, сжав ладонями щеки и под
тянув кончиками пальцев к вискам уголки глаз. Губы ее беззвучно шевелили
сь.
Она напевала последний шлягер новомодной эстрадной звезды. На Столике
лежал телефон, и Шура смотрела на него не отрываясь, словно можно было уси
лием воли заставить его звонить.
От звонка зависела вся ее жизнь. Время замерло. Шура перестала петь, осто
рожно взяла в руки аппарат, проверила, работает ли. Работал. Но молчал.
Шура взяла серый карандаш для глаз, нарисовала "стрелки" по ресничному к
раю, сначала по верхнему, потом по нижнему. Получилось вульгарно, но класс
но. Она отбросила карандаш, схватила губную помаду, нарисовала себе потр
ясающе сексуальные губы, приоткрыла. рот, опустила веки, взглянула в зерк
ало исподлобья, долгим коровьим взглядом, произнесла тягучим низким, сов
ершенно чужим голосом:
- А, это ты? Ну, привет, - и провела по губам кончиком языка. У помады был гадк
ий, сально-приторный вкус. Шура сморщилась. В зеркале отразилась такая по
тешная рожа, что она рассмеялась, сначала просто так, потом красиво закин
ув голову и оскалив зубы, как в рекламе зубной пасты.
Телефон беспощадно молчал. Шура встала и принялась ходить по комнате и
з угла в угол. Иногда она застывала у зеркала в выразительных позах, окиды
вала себя критическим взглядом, открывала шкаф, вытягивала какую-нибудь
кофточку, прикладывала, надевала, снимала, брала другую, крутилась, изгиб
алась, меняя выражение лица, произнося разными голосами:
- Ну ты же знаешь, я тебя люблю... Ты что, совсем дурак? Ха-ха, как смешно! Слуша
й, отстань пожалуйста...
Наконец ей надоело это. Она взглянула на часы, потом на молчащий телефон
и заплакала горько, навзрыд. Плача, она продолжала смотреть на себя в зерк
ало, и от жалости к себе у нее началась настоящая истерика. В этот момент о
на совершенно искренне не хотела жить, в ее душе бушевал маленький глупы
й апокалипсис, вскипали океаны, стометровые цунами обрушивались на горо
да, вулканы изрыгали огненную лаву, целые страны исчезали с лица земли и н
ад дымящимися развалинами стояло круглое огненное облако, а в нем, как му
ха в янтаре, был замурован молчащий телефон.
Наплакавшись всласть, Шура отправилась в ванную, умылась, причесалась,
еще немного погримасничала перед зеркалом, посмотрела на часы и охнула.
Было девять вечера. Завтра ей предстояло писать четвертную контрольную
по физике, а она еще не садилась за уроки. Бросившись назад, в комнату, она с
хватила рюкзак, принялась рыться в тетрадках и не нашла самого главного -
списка тем и вопросов к контрольной. Может, забыла в парте, может, посеяла
где-то, сейчас уже не важно. Оставалось позвонить кому-нибудь из одноклас
сников, чтобы продиктовали по телефону. Не раздумывая, она набрала первы
й попавшийся номер из тех, что помнила наизусть, и услышала в трубке ломки
й подростковый басок.
- Андрюша, привет, можешь мне продиктовать вопросы к контрошке?
Исписав пару страниц под его диктовку и положив трубку, Шура стала смея
ться. Она хохотала долго, до слез, до икоты. Дело было а том, что она ждала зв
онка именно этого мальчика, своего одноклассника, Андрюши Литвинова. Схо
дила с ума, хотела умереть, потому что если он не звонил, значит, разлюбил е
е и жизнь можно считать конченой. В этой буре эмоций затерялась простая м
ысль о том, что сегодня вторник, а по вторникам и пятницам Андрюша плавает
в бассейне до половины девятого и дома появляется только в девять.
Нельзя сказать, чтобы Шура была серьезно влюблена в Андрюшу. Просто ей н
равилось нравиться ему, он был красивый, умный, не матерился и не сплевыва
л сквозь зубы через слово, никогда не носил трикотажных штанов, спущенны
х до половины задницы, не ковырял прыщи на лице, у него их просто не было, в о
бщем, не страдал дурацкими подростковыми комплексами, превращавшими бо
льшинство Шуриных ровесников в грубых придурков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24