Она чувствовала, что торопить Шина не стоит. В конце концов он сам повернет к тому, что его тревожит, а пока она будет довольствоваться солнышком, теплом и покоем.
Сюзанна взглянула вниз и улыбнулась: мультяшные зверушки играли на берегу с настоящими, — и те и другие находили друг друга бесконечно очаровательными; каждый раз кто-то из них затевал свои немудреные игры неподалеку от ее домика. Похоже, она чем-то их привлекала, как и всех убогих и раненых, что приходили сюда искать утешения. Порой Сюзанне казалось, они шли к ней оттого, что чувствовали себя здесь в безопасности. Она сама мечтала о таком месте, где могла чувствовать себя в покое и безопасности, но, увы, такого места не находилось. Обнаружить тело Лукаса — одно это было достаточным потрясением, а уж обнаружить его в своем доме, который казался ей таким защищенным от всех напастей… Губы Сюзанны сжались в прямую линию. Как можно было быть такой наивной, полагая, что нет в мире более безопасного места, чем Шэдоуз-Фолл. Гнев жарко полыхнул в душе. Хижина была ее домом, и будь она проклята, если что-то или кто-то заставит ее покинуть свой дом. Ночью, однако, Сюзанна заперлась на засов, проверила, плотно ли закрыто единственное оконце, и легла спать со светом.
С улыбкой Сюзанна глядела вниз на животных, живых и мультяшных, таких невинных, ничуть не подозревающих о происшедшем и по-прежнему считающих ее участок своим прибежищем. Все кошки, все собаки, все птицы, пробегая и пролетая мимо, останавливались здесь кто на миг, а которые на несколько дней, перед тем как продолжить путь. Вот было бы замечательно, если бы кто-то из них остался пожить в ее доме, но зверушки никогда так не делали. Как, впрочем, и люди, женщины и мужчины, искавшие у нее любви, утешения и понимания.
Сюзанна посмотрела на сидящего рядом, погруженного в свои мысли Шина Моррисона, стройного, с темной густой шевелюрой, со скрытой силой, которую никому бы не пришло в голову назвать устрашающей. Как всегда, он выглядел так, будто вот-вот готов был сорваться с места и в одиночку бросить вызов целому миру, причем пришлось бы поискать смельчака, который в этой схватке поставил бы на мир. Моррисону не было тридцати, однако глаза его были старше, и казалось, будто он только что покончил с тяжелой работой. В Шэдоуз-Фолле Шин был местным бардом и слыл пьяницей и смутьяном. У него было мало друзей и много врагов, и порой трудно было понять, кого он ценил больше. Песни свои Шин пел приятным тенором, с годами слегка загрубевшим от пьянства и дешевого табака. Он был очарован сидами, маленьким народом — жителямиФэйрии, — и проводил столько времени в разговорах с ними, сколько они позволяли ему находиться в своей стране-под-горой.
— Мне нужен твой совет, Сюзанна, — неожиданно сказал Шин. Он не смотрел на Сюзанну, глаза его не отрывались от лениво текущей реки.
— Чем могу — помогу, Шин. Ты же знаешь. Принести карты?
— Нет. Не знаю… Мне надо принять решение, но я не уверен, пришел ли я сюда за поддержкой или просто поговорить об этом. Я об убийствах. Есть у меня одна идея.
— Благоразумная? — сухо спросила Сюзанна. — Обычно все твои идеи стоили тебе таких неприятностей, что даже я не всегда могла тебя из них вытащить.
— Ты, похоже, постоянно будешь мне тыкать на мои опыты со стихией?
— Учитывая те несчастья, к которым они привели, — конечно, не буду.
— Это произошло случайно. Мы же все возместили, правда?
— Ну да, возместили… После того, как твои эксперименты вызвали землетрясение, наводнение, страшный пожар и торнадо одновременно.
— Говорю же, я сожалею. Так ты хочешь выслушать, что я надумал, или нет?
— Конечно, Шин. Говори.
— Эриксону с убийствами не справиться. Да он и не собирается. Выше головы шерифу не прыгнуть, и он сам об этом прекрасно знает. Убийца слишком могуществен. Значит, нам надо найти того, кто в силах убийцу обнаружить. Того, кто может взглянуть на эту проблему и на всю обстановку в городе свежим взглядом. Короче, я хочу наведаться в Фэйрию и просить помощи у Двора Унсили.
— Я — за, — справившись с волнением, сказала Сюзанна — Это мудро. Но не кажется ли тебе, что наши дела и так достаточно плохи, чтобы вмешивать в них еще и народ Фэйрии? Они сами воплощение хаоса, Шин. Даже в лучшие времена наши с ними отношения были не очень гладкими, а уж сейчас-то…
— Если я попрошу — эльфы помогут, — упрямо ответил Моррисон. — У них такие волшебники и ученые, о каких нам только мечтать. Может, они разглядят то, что мы проморгали.
— Что ж, по крайней мере, попробовать можно, — сказала Сюзанна. — Но давай сначала это кое с кем обмозгуем, послушаем, что скажут другие.
— Нет. Если кому-нибудь рассказать — меня могут остановить. Я и тебе-то рассказал лишь потому, что знаю — все останется между нами.
— Конечно, Шин. Дай только минутку подумать. Ведь то, что ты предлагаешь, в корне изменит всю городскую политику. Веками Шэдоуз-Фолл и Фэйрия шли своими собственными путями, ограничиваясь заверениями и клятвами жить в мире и дружбе. Во всем, что здесь происходит, существует хрупкое равновесие, — в волшебстве и науке, в реальном и сверхъестественном, и если оно нарушится…
— Семь человек погибли, Сюзанна! Какое уж тут равновесие!
— Не знаю, — тихо проговорила Сюзанна. — Ты добиваешься жестких мер?
Моррисон нахмурился и отвернулся, и Сюзанна поняла, что ее слова заставили барда задуматься. Он тяжело вздохнул и посмотрел на реку.
— Ну, ладно. Давай переговорим об этом еще с кем-нибудь. Только не с Эриксоном Он сразу поставит на этом крест только потому, что идея — моя. Он меня терпеть не может.
— Хорошо, — сказала Сюзанна — Не с Эриксоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27