Я не достоин чистить вам обувь!Мисс Лайтфизер вздохнула, очевидно примирившись с неизбежным.— Опять начинается… Интересно, когда мы вместе поедем в Бат…— Нет, в Дартмур — вот куда мне придется поехать! И куда меня отправят! Поклянитесь мне, Пенелопа, сохранить обо мне не слишком дурное воспоминание, эта мысль будет согревать меня долгими ночами в темнице…— Могу поклясться вам только в одном, Гарри: если вы не успокоитесь, в конце концов это сыграет с вами очень скверную шутку!— Успокоиться, когда я, быть может, доживаю последние часы?Молодой человек упал на колени перед Пенелопой, чем совершенно потряс Розмери Крэпет, сопровождавшую Дороти Фаррингтон.— Не обращайте внимания, Розмери, — с улыбкой проговорила мисс Лайтфизер, — и вы тоже, миссис Фаррингтон… Просто у него такая привычка… Никак не могу отучить!Придя в себя, Розмери воскликнула:— А ведь я его узнаю! Это тот самый молодой человек, который на днях предлагал новые кукурузные хлопья миссис Смит! Это ваш поклонник, мисс Лайтфизер?— Э-э-э… да…— Тогда понятно, зачем ему понадобилось выкидывать такой дурацкий фортель! Плевать он хотел на кукурузные хлопья! Бедняга надеялся увидеть вас, а я отвела его прямиком к миссис Смит! Представляете, какое разочарование?Женщины весело рассмеялись, а бедолага Гарри встал с самым жалким видом. Узнав, что Пенелопа и ее кавалер собираются ей помогать, Дороти Фаррингтон вновь обрела хорошее настроение. 20 часов 00 минут Все гости уже собрались, и прием был в разгаре. Барбара, обведя зал хозяйским глазом, убедилась, что праздник удался. Уильям Серджон с удовольствием отмечал, что персонал на должной высоте, причем наемные официанты держатся достойно и прислуживают очень ловко. Буфет, где царил сам дворецкий, наблюдая, чтобы там всего хватало, пользовался у гостей большой популярностью. Только Марджори Рутланд скучала, жалея, что не может насладиться бриджем с неограниченными ставками. Ее супруг разговаривал с коллегами, и Марджори без труда угадывала, что он излагает длинный перечень своих повседневных забот. Бедный Герберт… мысли о нем всегда вызывали у Марджори угрызения совести, достаточно сильные, чтобы отравить удовольствие, но не настолько, чтобы заставить ее отказаться от привычного образа жизни. Дональду Фаррингтону, видимо, удавалось позабавить окружавших его сурового вида мужчин. Его жена Дороти все реже заглядывала в раздевалку. Мужчины за ней ухаживали, и это изрядно бесило леди Демфри, следившую за Дороти ревнивым взглядом. Встретив адмирала Норланда с супругой, сэр Реджинальд удалился к себе в кабинет спокойно выкурить сигару. Он терпеть не мог приемов и считал их не более чем тяжкой повинностью. Наблюдая за Дороти, Барбара вдруг вспомнила о двух молодых людях в раздевалке и приказала одному из официантов отнести им бутылку шампанского и тосты.Пенелопа и Гарри, несмотря на то что им было очень хорошо вместе, уже стали немного скучать в набитой мехами комнате и обрадовались возможности выпить и подкрепиться, однако узнав в стильном официанте Тер-Багдасарьяна, помрачнели. Мисс Лайтфизер первой пришла в себя от удивления и разразилась своим громким блеянием, способным настроить на воинственный лад даже самых кротких. Наконец, отсмеявшись и переведя дух, она повернулась к армянину:— Ну, с вами не соскучишься! Это просто невероятно! Вы, видно, раньше были артистом? Надо ж, переодевание за переодеванием! Блеск!И снова мерзкое хихиканье прокатилось по чудесным мехам, раскинутым по всей комнате. Тер-Багдасарьян взирал на всю эту роскошь презрительным взглядом истинного марксиста-победителя, уверенного, что, по завершении своей миссии, он еще прогуляется по кладбищу капитализма.— Заставьте ее умолкнуть, Гарри! Сейчас не время разыгрывать клоунов!Потрясенная Пенелопа мгновенно переменилась в лице. Оттолкнув Гарри, она стала наступать на армянина.— Это меня вы посмели назвать клоуном?— Послушайте, мисс Лайтфизер…— Знаете, если бы мама услышала, что вы разговариваете со мной в таком тоне, ни за что я не согласилась бы оказаться на вашем месте!— Ваша матушка…— Запрещаю вам дурно говорить о моей маме, Багдасарьян! Папа погиб в Дюнкерке вовсе не для того, чтобы какой-то паша оскорблял членов его семейства! Я вам не гурия!Тер-Багдасарьян, прикрыв глаза и стиснув челюсти, пытался вернуть себе хладнокровие, воображая, как бы он приказал набить из этой идиотки чучело или положить ее на муравейник. Однако, поскольку подобные нравы еще не получили распространения в Соединенном Королевстве, а тем более в доме сэра Реджинальда Демфри, армянин снова открыл глаза и слабым голосом взмолился:— Гарри… примите меры! И поскорее… Иначе я ни за что не отвечаю!Гарри по-братски обнял вздрагивающие от негодования плечики Пенелопы.— Дорогая… не забывайте, мы пришли сюда, чтобы восстановить честь моего отца.Напоминание, очевидно, растрогало девушку, и она умолкла. Багдасарьян подмигнул тому, кого все еще упорно считал сообщником.— Мисс Лайтфизер, я не могу долго здесь оставаться… Я пришел лишь напомнить вам про обещание. Сейчас, похоже, все крутятся у буфета, и путь к сейфу, наверное, свободен. Не забывайте, что честь отца Гарри в ваших руках или, по крайней мере, очень скоро будет, если хорошенько захотеть…— Но как я узнаю нужный документ?— На конверте должна быть надпись «Лавина». Впрочем, Гарри, вам все объяснит. До скорого и желаю удачи!Армянин ушел, и Пенелопа хотела сразу отвести Комптона в кабинет сэра Реджинальда Демфри, но, к ее удивлению, молодой человек туда вовсе не рвался.— Да ну же, Гарри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55