Желая остаться незамеченным, Багдасарьян подождал, пока консьержка выйдет в соседний дом, и только тогда проскользнул в подъезд. По лестнице он взбежал с довольно неожиданной для такого грузного мужчины прытью. При этом он умел передвигаться совершенно бесшумно. Добравшись до двери миссис Лайтфизер, армянин хотел было позвонить, но одумался и тихонько постучал. Прежде чем в коридоре послышались шаги, ему пришлось повторить маневр несколько раз.— Что там такое? — спросил скорее удивленный, нежели испуганный голос старой дамы.— Полиция, миссис Лайтфизер… Это инспектор, который уже приходил спрашивать о вашей дочери…— А, ладно…Старушка сняла множество цепочек и пригласила войти того, кто собирался стать ее убийцей.— Господин инспектор! В такой час? Надеюсь, вы не принесли мне дурные новости?— Кто может знать, что он несет с собой, миссис Лайтфизер?Отвечая, Багдасарьян закрыл за собой дверь.— Мисс Лайтфизер нет дома?— Нет, она ушла с другом в кино.— Отлично… Нам совершенно незачем торопиться… Не знаю, как вы, мэм, а я терпеть не могу, когда меня подталкивают.— Согласна с вами, инспектор. Когда вы постучали, я как раз собиралась пить чай… Хотите составить мне компанию?— Почему бы и нет?Они перешли в гостиную, и старая дама предложила гостю сесть в кресло напротив нее.— Рецепт заварки я получила от бабушки, — объяснила она, наливая чай. — Надеюсь, вам понравится.— Во всяком случае, пахнет очень хорошо.Оба пили чай с видимым удовольствием. Наконец армянин, удовлетворенно вздохнув, опустил чашку.— Восхитительно, миссис Лайтфизер… Как жаль…— Простите?— Жаль, что мне предстоит выполнить столь неприятную миссию. Но в вашем возрасте, миссис Лайтфизер, вам наверняка известно, что, если дело решенное, ничего не изменишь…— Боюсь, я не очень хорошо вас понимаю…— Вы боитесь смерти, миссис Лайтфизер?— Смерти? Не думаю… Но могу я узнать, с какой целью вы задали мне подобный вопрос?— Потому что я пришел сюда убить вас, миссис Лайтфизер.— А?— Я очень надеюсь, что вы не станете портить дело криками или любыми другими попытками такого рода… Если вы согласитесь вести себя разумно, я покажу вам, что более опытного в этом деле человека трудно найти. Не стану утверждать, будто смерть от моей руки — удовольствие, но, в конце концов, при разумном подходе вы практически ничего не почувствуете.Старая дама как будто бы не особенно испугалась. Она допила чай, поставила чашку на блюдце и аккуратно вытерла губы.— Хотите кусочек кекса, господин инспектор?При всем своем хладнокровии Багдасарьян слегка растерялся.— Но, миссис Лайтфизер, разве вы не поняли, что я…— Да-да! Вы пришли меня убить, правильно? Отлично. Я думаю, вы приняли все возможные меры, и мои попытки спастись ровно ни к чему бы не привели? Согласитесь, однако, что это вовсе не повод лишать меня последнего наслаждения в этой жизни — например, съесть вот этот кусочек кекса…Армянин поклонился.— Позвольте заверить вас, миссис Лайтфизер, что вы были бы достойны родиться в Советском Союзе и что я глубоко сожалею о печальном долге, который мне предстоит выполнить.— Я совершенно не понимаю, при чем тут Советский Союз, но, вероятно, задавать вопросы — слишком поздно. Тем не менее мне хотелось бы узнать от вас, какую ошибку я совершила и кому причинила вред. Короче говоря, чем я заслужила такое наказание?— Это не наказание, миссис Лайтфизер, и мне было бы в самом деле досадно, если бы вы рассматривали свое исчезновение именно так. Вы падете, как солдат… потому что случаю было угодно сделать так, чтобы вы появились на свет здесь, а не там… Скажем, вы умираете по причинам международного характера, миссис Лайтфизер.— Удивительно… Мой отец был йоркширским пастором, мать — учительницей… Муж торговал шерстью в Манчестере… Вот уж никогда бы не подумала, что такие незаметные люди с их более чем обыденным существованием способны бросить тень на кого-то или что-то в международном масштабе! Я не смею сказать, что довольна ожидающей меня судьбой, но, прошу прощения, она мне немного льстит… Жаль, что никто, кроме нас с вами, об этом не догадывается…— Позвольте признаться, миссис Лайтфизер, что вы нравитесь мне все больше и больше…— Я очень тронута, мистер…— Тер-Багдасарьян.— Мистер Багдасарьян, а моя дочь? Вы и ее тоже…— Нет-нет! Напротив! Я обещаю, что вашу дочь ждет очень счастливая судьба. Даю вам слово!— Благодарю. Для матери это самое главное, не так ли?— Для капиталистической матери — конечно… Вы согласны предупредить меня, когда подготовитесь?— А вы спешите?— Не то чтобы очень, но все же… слишком задерживаться было бы не совсем естественно, правда?— Разумеется. Но все же давайте допьем чай, хорошо?— С удовольствием.Миссис Лайтфизер вылила в чашку гостя почти всю заварку. Получилось слишком крепко.— О, прошу прощения… Мне следовало бы подлить горячей воды. Но если положить побольше сахара…— Я обожаю очень сладкий чай.Багдасарьян положил четыре куска сахару, но тем не менее чай показался ему горьковатым. Полагая, что жертва никуда не денется, он попросил:— Когда вам угодно, чтобы я приступил к делу, миссис Лайтфизер?— Я прошу отсрочки всего на двадцать минут — надо же приготовиться к столь неожиданному уходу из этого мира! Вы позволите?— Договорились, но не больше двадцати минут, хорошо?— Я думаю, что вполне хватит… Полночь Все три часа, что перед его глазами развивалась эпопея Аламо, Гарри переживал настоящую агонию. Он смотрел, как Джон Вэйн и его друзья падают под ударами мексиканцев, но видел лишь миссис Лайтфизер. Каждая шпага, вонзающаяся в тело, каждое копье, пробивающее грудь, наводило на мысль о ноже Тер-Багдасарьяна, который творил в это время свое кровавое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55