Они шли весь день под холодным дождем, проникавшим сквозь листву. Иногда дождь ненадолго утихал, но все равно ветер осыпал путников каплями, стряхивая их с ветвей. В ложбинах бурлили мутные потоки. Милико и хиза забирались в дикую чащу, в почти непролазные заросли.
— Человеческое место! — придя в отчаяние, напомнила Милико низовикам. — Нам надо в лагерь людей.
— Идти человеки-место. — Шептунья подпрыгнула и скрылась в кустах так быстро, что Милико глазом моргнуть не успела.
— Бежать хорошо, — заверил Быстроног. — Делать Топотун ходить далеко ходить она. Много он падать, она ходить.
Милико недоуменно посмотрела на него — щебет низовиков частенько сбивал ее с толку. Впрочем, Шептунья, как ей показалось, была созданием отнюдь не легкомысленным. Если она ушла, значит так надо. С трудом переставляя ноги, Милико двинулась дальше.
Очень нескоро она увидела впереди вожделенный просвет, мельницы, а чуть позже различила слабо отсвечивающий купол. Из последних сил Милико добралась до опушки, опустилась на колени и попыталась определить, с какой стороны они вышли к базе.
С этого холма и с такой высоты она видела лагерь впервые. Перед глазами у нее все плыло, из маски вырывался хрип. Ощутив прикосновение Быстронога к плечу, она спохватилась и полезла в карман, где лежали три запасных фильтра. Оставалось лишь надеяться, что цилиндр в маске не успел отработать до конца. Экономить их было ни к чему — даже если бы все беженцы постоянно находились под открытым небом, фильтров хватило бы на многие недели.
Солнце садилось, в лагере зажигались прожектора. Подойдя к краю обрыва, Милико смогла разглядеть движущиеся фигурки между мельницей и дорогой — цепочку людей и хиза, сгибавшихся под тяжестью мешков.
— Она прийти, — сказал вдруг Быстроног.
Милико оглянулась и растерянно заморгала, не увидев спутников, которых она обогнала еще в лесу. Через несколько секунд кусты на опушке раздвинулись, из них выскочила Шептунья и, тяжело дыша, упала на колени.
— Топотун, — жалобно просипела Шептунья, пошатываясь. — Он плохо. Работа много-много. Константин-человек плохо. Он дать. Дать ты. — Из ее мохнатого кулака торчал клочок бумаги.
Милико взяла листок, тщательно разгладила и повернула к свету. От воды бумага стала мягкой, как ткань, вдобавок в нее впитывались все новые капли. Чтобы разобрать неровные, наползающие друг на друга строчки, Милико пришлось поднести записку к самым глазам и повернуть к далекому свету:
«Здесь очень… плохо… Не вмешивайся… ни в коем случае. Умоляю… не вмешивайся. Лучше рассейтесь и… постарайтесь не попадаться. Боюсь, они… потребуют… новых рабочих… а может, и нет. У меня все нормально… Возвращайтесь… и держитесь в стороне».
Двое хиза не сводили с нее озадаченных черных глаз. Закорючки на бумаге всегда повергали их в изумление.
— Вас кто-нибудь заметил? — спросила Милико. — Люди-ружья заметили?
Шептунья пожевала губами и высокомерно ответила:
— Я низовик. База много мы. Низовик приходить здесь, брать мешок, низовик. Нести мешок, низовик. Нести мельница, низовик. Топотун там, человек видеть я, не видеть я. Кто я? Низовик. Топотун говорить, ты друг работать много-много, он плохо. Человеки убивать человеки. Он сказать, любить ты.
— Я тоже его люблю. — Милико спрятала драгоценную записку и съежилась, подняв капюшон и сунув руку в карман с пистолетом. В эту ночь они ничего не могли предпринять — любое вмешательство только осложнило бы ситуацию, поставило бы под угрозу жизнь всех колонистов и многих хиза. Захват одного из кораблей повлечет за собой карательный рейд. Один мощный залп, и не будет святилища. Кровь за кровь. Эмилио не жалеет себя, чтобы спасти Нижнюю, а донкихотское самопожертвование жены и товарищей ему сейчас нужно меньше всего.
— Быстроног, — сказала она, — беги. Найди низовиков. Найди всех людей. Скажи им… Милико говорила с Константином-человеком. Скажи, пусть сидят спокойно и не злят военных. Пусть ждут. Понял? Повтори.
Низовик попытался повторить, но запнулся, поскольку не знал значения некоторых слов. Милико терпеливо объяснила, и наконец Быстроног подпрыгнул.
— Сказать они сидеть, — возбужденно произнес он. — Сказать они, ты говорить Константин-человек.
— Да, — подтвердила она, и Быстроног умчался.
Низовики могли беспрепятственно приходить на базу и уходить — по словам Шептуньи, мациановцы не отличали их друг от друга. Если бы не это, Милико вряд ли смогла бы связаться с мужем, сообщить узникам главной базы, что они не одиноки. Теперь Эмилио знает, что она рядом, и, наверное, будет рассчитывать на нее… страстно желая при этом, чтобы она оказалась как можно дальше отсюда.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1. ПЕЛЛ: ЗЕЛЕНЫЙ ДОК 8.1.53
По всей зеленой витали слухи, но не было признаков непосредственной опасности. Межсекционные проходы никто не перекрывал, облав не устраивали. Десантники посещали увеселительные заведения в средней части дока, как ни в чем не бывало танцевали под оглушительную музыку, пили, а некоторые даже открыто принимали наркотики.
Джош бросил осторожный взгляд в дверной проем бара Нго и тут же скрылся внутри, не рискуя попадаться на глаза отделению трезвых солдат, деловито шествующих по доку. Весь их вид говорил о том, что они пришли сюда не для развлечений. Джош занервничал — в тревожных ситуациях он всегда боялся вдвойне, если Дэймона не было поблизости.
Он давно притерпелся к ожиданию… Сегодня его очередь потеть в тесной и душной кладовке Нго, выбираясь в зал только для трапезы. Но пора ужинать, а Дэймона — все нет и нет. Джоша грызло беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164