Частично премьер-министр признавал, что все, о чем говорит Харви, не лишено здравого смысла, однако с точки зрения политики абсолютно непрактично.
— С чего все началось? — спросила какая-то женщина.
Харви Уоррендер услышал и не замедлил ответить:
— А началось все с того, что мне велели сменить стиль руководства моим министерством. Но я бы хотел напомнить всем, что я обеспечиваю соблюдение Закона об иммифации, подчеркиваю, закона, — он оглядел толпящиеся вокруг него мужские фигуры. — И я буду обеспечивать соблюдение закона до тех пор, пока вы, мерзавцы, не соблаговолите его изменить.
Кто-то обиженно заметил:
— Возможно, уже завтра у вас никакого министерства и не будет, приятель.
Один из помощников — на этот раз лейтенант ВВС — подошел к премьер-министру. Приглушенным голосом он объявил:
— Его превосходительство просил передать вам, сэр, что он удаляется.
Джеймс Хауден посмотрел в сторону дверей. Генерал-губернатор обменивался рукопожатиями с некоторыми из гостей, одаряя их широкой улыбкой. Рука об руку с Маргарет премьер-министр направился к ним через гостиную.
— Надеюсь, вы не возражаете, что мы так рано уходим, — сказал ему генерал-губернатор. — Натали и я слегка устали.
— Должен принести извинения… — начал было Хауден.
— Стоп, дружище. Лучше всего сделать вид, что я ничего не заметил, — генерал-губернатор тепло улыбнулся им обоим. — Самого счастливого Рождества вам, премьер-министр, и вам тоже, Маргарет, дорогая.
На этом их превосходительства с достоинством удалились, провожаемые реверансами дам и почтительными поклонами их мужей.
Глава 2
В автомобиле по дороге домой Маргарет спросила:
— Разве после сегодняшнего Харви Уоррендер не должен подать в отставку?
— Не знаю, дорогая, — задумчиво протянул Джеймс Хауден. — Он может и не захотеть.
— И ты не сможешь его заставить?
Он подумал, что бы сказала Маргарет, если бы он ответил ей всю правду: “Нет, я не могу заставить Харви Уоррендера уйти в отставку. По той причине, что где-то в этом городе — возможно, в банковском сейфе — лежит клочок бумаги, исписанный моим почерком. И если его достанут и обнародуют, клочок этот вполне может стать некрологом или предсмертным письмом самоубийцы по имени Джеймс Макколлам Хауден”.
Вместо этого премьер-министр вслух произнес:
— Видишь ли, у Харви много сторонников в партии.
— Но даже его сторонники, несомненно, не простят ему того, что произошло сегодня.
Хауден не ответил.
Он никогда не рассказывал Маргарет о съезде и о сделке, которую они с Харви заключили девять лет назад относительно поста лидера партии; о навязанной ему сделке, когда они остались вдвоем в тесной актерской уборной, а за ее стенами, в огромном торонтском зале, бушевали конкурирующие фракции, с нетерпением ожидавшие начала выдвижения кандидатур, которое почему-то задерживалось — задерживалось потому, что два главных претендента, укрывшись от посторонних глаз, пошли ва-банк, решив играть друг с другом в открытую.
Девять лет. Джеймс Хауден унесся мыслями в прошлое…
…Они победят на следующих выборах. Все в партии знали это. В воздухе витал аромат победы, ощущение ее неизбежности.
Партия собралась на съезд для выборов нового лидера. Было совершенно ясно, что тот, кого они изберут, в течение года станет премьер-министром. О такой возможности Джеймс Макколлам Хауден мечтал всю свою жизнь в политике.
Выбор лежал между ним и Харви Уоррендером. Уоррендер в партии возглавлял интеллектуалов. Он также пользовался мощной поддержкой рядовых членов. Джеймс Хауден держался центристской позиции. Их силы были примерно равны.
В конференц-зале нарастал шум.
— Я готов снять свою кандидатуру, — предложил Харви. — На определенных условиях.
— На каких именно? — захотел уточнить Хауден.
— Во-первых, место в кабинете по моему выбору на все время, пока мы у власти.
— Любой пост министра, кроме иностранных дел или здравоохранения. — Хауден отнюдь не собирался своими руками создавать себе конкурента. Занимаясь иностранными делами, постоянно находишься в центре внимания печати. Министерство здравоохранения распределяло денежные пособия среди населения, и возглавлявший его министр всегда пользовался особым расположением общественности.
— Принимается, — ответил Харви Уоррендер, — если ты согласишься со вторым условием.
Делегаты съезда начинали терять терпение. Даже через закрытые двери к Хаудену и Уоррендеру доносились крики, свист, топот ног.
— Изложи свое второе условие, — предложил Хауден.
— Когда придем к власти, — медленно выговорил Харви, — произойдет множество перемен. Возьми, к примеру, телевидение. Страна развивается, и наверняка найдется место для новых телестанций. Мы уже заявили, что намерены реорганизовать правление теле— и радиовещания. Мы можем включить в него побольше наших людей, а многие другие охотно станут сотрудничать с нами. Уоррендер умолк.
— Продолжай, — поторопил его Хауден.
— Я хочу, чтобы правительство предоставило особое право на развитие телевидения в… — он назвал город, самый преуспевающий в стране индустриальный центр, — моему племяннику.
Джеймс Хауден тихонько присвистнул. Если это произойдет, Уоррендер станет располагать огромным влиянием. Уже сейчас этой привилегии добивались многие, в том числе и весьма состоятельные круги.
— Это же два миллиона долларов, — напомнил Хауден.
— Знаю, — Харви Уоррендер, похоже, слегка смутился. — Но я должен подумать о старости. Много ли платят преподавателям колледжа, а, занимаясь политикой, денег я не скопил…
— Если только нападут на след…
— Никогда, — заверил его Харви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158