- он стоит над бездной и, вот же подлость, даже руками
за бортики мосточка не держится. Как на проспекте. - Вам плохо?
- Мне замечательно, - сиплю я, исходя испариной несмотря на холодрыгу
и сильный, пробирающий до костей ветер. - Я в восторге.
- Да бросьте, - говорит он сконфуженно. Явно ломает комедию. -
Каких-то дохлых шестьсот саженей...
Чтобы успокоиться, мысленно делаю пересчет. Таблица умножения
вспоминается с трудом. Тысяча... даже тысяча двести метров. Японцы,
помнится, собирались возвести не то башню, не то домик высотой в километр.
- Мы что, в Японии?
- Помилуйте, разве в коридоре вам повстречался хотя бы один японец? -
веселится он. - Ну разве что казах... В России мы, в средней полосе.
Саратов - помните такой город? Там еще "парней так много холостых". Так
вот это, - он ткнул пальцем в мою сторону, - называется "Саратов-12", а
то, куда вы отказываетесь проследовать, соответственно "Саратов-13". Может
быть, вы верите в несчастливые числа? Смею утверждать как исконный
обитатель тринадцатого дома, количество неприятностей на единицу объема
там не превышает международных норм.
- Что же, иных путей сообщения вы не могли выдумать? - кажется, ко
мне возвращается обычный сарказм.
- Чем плохо? - пожимает он плечами. - По свежему воздуху - он тут и
вправду относительно свежий! - пешочком, топ-топ... Страхом высоты никто
из нас отроду не страдал, да она и прочная, - он топает по ажурному донцу,
и по всей конструкции катятся волны. - Танк можно было бы пустить, только
габариты не позволят, а велосипед - запросто. Есть, впрочем, магнар...
магнитопоезд. Но это еще ниже. Можно было бы взять дельтаплан и половить
восходящие потоки, они здесь на славу. Но мне это уже как-то по чину
неприлично, а вы, как я подозреваю, дельтаплан видали только на картинках.
Или как там у вас пелось: "Вот я надену два крыла..." Не помните?
Чрезвычайно кудлатый молодой человек в костюме, специально подчеркивающем
гениталии, как бишь его...
- Отчего ж не подчеркнуть, коли есть что, - ворчу я.
- И потом, здесь попросту рукой подать до моей квартиры. Я
рассчитывал продолжить беседу в домашнем комфорте, у комелька. В
темпоральной клинике вам неуютно. И светло, и холодно. У меня бы вам
понравилось. Полумрак, свечи. Тихая музыка, старинный клавесин. Уверяю
вас, такого клавесинного концерта вам слышать не доводилось. Неизвестный
Вивальди! Красивые женщины в изысканных туалетах. Согретое красное вино в
хрустале.
- Неужто не побороли зеленого змия?!
- Малопродуктивное занятие, - фыркает он. - Есть иные, более
достойные противники... Вы расслабитесь, и нам легче станет
договариваться.
- Квартирка, небось, коммунальная? Или и впрямь "к двухтысячному году
каждому - отдельное жилье"?
- Я полагаю, еще в ваше время стало очевидно, что это был всего лишь
красивый лозунг. Так сказать, манящий горизонт. Вы же не могли без светлых
путей. "Пятилетку в три года... догнать и перегнать Америку... нынешнее
поколение советских людей будет жить при коммунизме..." Легко называть
срок, зная наверняка, что не доживешь и с тебя не спросят. Но с жильем у
нас нынче неплохо. Правда, растем не вширь, как вы, а все больше вверх:
землица дороговата. И вас, если согласитесь, обустроим.
- Знаете что... - тяну я, не двигаясь с места. Пусть лучше меня
удавят, чем я ступлю на эту сеточку. - Может быть, не станем откладывать в
долгий ящик и все обсудим прямо тут? В конце концов, я согласен вернуться
в эту... гм... темпоральную клинику.
- Э, да вы трусите, голубчик! - он изображает крайнее изумление.
- Да, трушу, - объявляю я почти с гордостью. - А вы чего ждали? Я не
верхолаз, не парашютист. Я обычный, нормальный человек, "человек без
свойств"...
- Музиля, допустим, вы не читали. Может быть, и не напрасно, не лег
бы он вам на душу.
- ...а вы решили подловить меня. Припугнуть. Подумали, что увижу я
эти ваши ненормальные "Саратовы" и сразу поверю байкам про шестьдесят семь
лет!
- Да вы уже поверили, - ухмыляется он. - Это вам инерция восприятия,
точнее - неприятия, мешает. Хоть и мните вы себя в оппозиции
господствующему мировоззрению, а голова у вас не менее прочих замусорена
дурно понимаемым материализмом. Ни в Бога-то вы не верите, ни в черта, ни
в инопланетян.
- Ни в снежного человека, - подхватываю я. - Ни в Несси. Ни в
шестьдесят семь лет и... сколько там месяцев? Сами, небось, забыли?
- Ну и зря. Снежный человек у нас под защитой закона. Несси никакой
нет. А я есть. Дан вам в ощущениях.
- А инопланетян вы мне тоже дадите ощутить?
- Сколько угодно! - он обещающе выставляет перед собой широкую, как
разделочная доска, ладонь. - Если пойдете на сотрудничество.
- Опять это условие! Да что вы привязались ко мне с вашим
сотрудничеством?! Какой вам от меня прок?
Он не успевает ответить.
На площадку, галдя и хохоча, вываливается стайка молодежи. Все
загорелые, как и мой спутник - до сих пор не удосужился узнать его имя.
Высоченные, упитанные, гладкие. Что парни, что девицы - завиты,
подстрижены, намазаны. В пестрых и до чрезвычайности легких одеждах. Такое
ощущение, что температура воздуха не имеет для них значения. На одной -
юбчонка в две пуговицы, скорее даже набедренная повязка, да
кофточка-разлетайка, под которой привольно скачут круглые, как мячики,
загорелые цицки. И другие ничем не плоше. А среди этого попугайника...
Приземистый, плотный, как рекламная тумба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9