То есть ни на
грош. Следовательно, остается два предположения. Первое: вы из
компетентных-таки органов и этим нелепым способом пытаетесь раскрутить
меня на чистосердечное покаяние. Знать бы только, что вы мне шьете,
гражданин начальник... Второе: в архиве меня примяло стеллажом, или крысы
заели до полусмерти, или потолок обрушился, и теперь я со съехавшей набок
крышей угодил в дурдом, где вы изо всех сил пытаетесь не травмировать
остатки моей психики.
- Ничто меня так не умиляет, как варварский жаргон, на котором вы
изъясняетесь. Жуткая смесь воровской фени и тусовочного арго. Поддерживать
контакт подобными языковыми средствами способен лишь специалист по вашей
эпохе - вроде меня.
- По эпохе, разумеется, перестройки и гласности?
- Да нет. Мы называем ее иначе. Для большинства ваших современников
этот термин показался бы обидным...
Несмотря на сатанинское палево, в помещении отнюдь не жарко, даже
наоборот. Я не испытываю ни малейшего дискомфорта в своей курточке,
попиленных джинсах и кроссовках поверх шерстяных носков. Любопытно, что
как раз ему должно быть зябко в его прикиде. Но он сидит развалясь,
блаженствуя, будто кот на солнцепеке. Может быть, у него кресло с
подогревом под задницей?
- Не морочьте мне голову, - говорю нагловато. - Если уж вас
интересует мое мнение... У нашего общества нет будущего. Общество,
сжигающее свои архивы и библиотеки, обречено. Для смягчения участи скажу
также, что и у остального человечества, которое не мы, будущего тоже нет.
СПИД, экология, то-се... Все закончится гораздо раньше и противнее. Хотя
вашу байку о крысином вирусе я воспринял не без интереса.
- Есть будущее, Вячеслав Иванович, - говорит он с легкой тенью
раздражения. - И у вашего общества, и всех остальных. Правда, оно сильно
отличается от того, что постулировалось вашими догматами. До
справедливости и гармонии еще далеконько. Но все-таки гораздо ближе,
нежели в вашу эпоху.
- Не смейте говорить: ваши догматы! - я отваживаюсь повысить голос. -
Никаких догматов у меня нет. И, если на то пошло, я не во всем разделяю
политику партии и правительства. Даже сейчас.
- Ну, допустим, в ваше время не разделять официальную точку зрения
было хорошим тоном... А вот когда это было чревато последствиями, вы
сидели смирно и не высовывались. Как та крыса. И в архивы зарылись, потому
что наплевать вам стало на окружающую реальность. Будто одеяло на голову
набросили.
- Е-рун-да! Я профессиональный историк. У меня диссер по
восточно-азиатской дипломатии на выходе.
- И монография по культам личности в тумбочке. Вы начали писать еще
студентом, хотя отчетливо понимали, что работаете исключительно на себя, а
не на общество. В ту пору заниматься исследованием культов личности было
равноценно суициду. А вы никогда не стремились в самоубийцы. Настало
время, когда только ленивый не обличает сталинизм и не катит бочку на
партию, но монография по-прежнему в тумбочке.
Это он меня приложил. Никто в целом мире - даже, по-моему, Маришка -
не мог знать, что хранится в самом глухом закутке правой тумбочки моего
письменного стола. Неужели наши советские телефоны уже поставляются вместе
со встроенными телекамерами?..
- Очень уж специфический поворот темы, - медленно, для отыгрыша
времени на раздумье, говорю я. - Меня занимали не столько сами культы,
сколько порождаемый ими механизм социальных провокаций. Я пока не пришел к
осознанию общих закономерностей. Нахожусь где-то на стадии первичного
накопления информационного капитала. Писистратовы надувательства, убийство
Рема Гитлером, истребление Сталиным большевиков как расчистка посевных
площадей под марксистский фундаментализм, кубинские дела о наркотиках...
Все это шатуны и кривошипы, а механизм пока не виден. Кстати, коль скоро
вы из будущего... Не подскажете, чем кончилась эта контра между Ельциным и
Лигачевым? Брал Егор Кузьмич или нет?
- Не подскажу, - ухмыляется он. - По крайней мере, сейчас. Там
поглядим. Если вы пойдете на сотрудничество с нами. А иначе мы изымем из
вашей памяти все, что вообще касается этого разговора.
- Снова по башке трахнете? Лихо вам удалось меня раскрутить. Знали,
на чем поймать. На интересе! И про монографию проведали. И про зубы... А
могу я взглянуть на свое досье? В Штатах это, по слухам, разрешено.
- Опять же после вашего согласия на сотрудничество. И строго
избранные места. Но дату и причину смерти мы все равно от вас утаим. Для
человека вашей эпохи такое знание обременительно.
- Нет, вы положительно меня интригуете... Хорошо, согласен на
сотрудничество. Что от меня требуется? Кровавый росчерк в договоре?
- Вячеслав Иванович, - сердится он, - я вижу, вы так и не поверили
моим словам. Вот и дьявола приплели. Кровушку свою оставьте при себе, она
у вас не Бог весть какая ценность. Придется нам покинуть ненадолго это
помещение и совершить маленькую экскурсию в _н_а_ш_ мир. Может быть, это
убедит вас в моей искренности, - он легко поднимается из кресла и теперь
нависает надо мной, как башенный кран. Родил же кто-то такую орясину! -
Хотя должен уведомить вас заранее, что во все времена существовали способы
порождения мнимых реальностей. Раньше - наркотики, литература,
кинематограф. Сейчас мы умеем создавать реальности, достоверные не для
одного-двух, а для всех органов чувств. Это называется "фантоматика".
1 2 3 4 5 6 7 8 9