Билби не сразу оправился от страха, но потом опять стал взбираться по лестнице.
Он очутился в тайнике — просторной квадратной келейке в шесть футов, со скамьей вместо постели и маленьким столом и стулом. Дверка на лестницу была отворена, в нише стоял шкаф. Билби на минуту остановился. Но любознательность толкала его вперед; он прополз еще немного по тесному коридору и тут попал в какой-то странный проход, одна стена которого была деревянная, другая — каменная. И вдруг — о счастье! — впереди забрезжил свет.
Билби ощупью двинулся к нему и в страхе остановился. Справа, из-за этой деревянной стены, послышался голос.
— Войдите! — сказал голос. Низкий мужской голос в каких-нибудь трех шагах.
Билби замер на месте. Он выждал подольше и снова двинулся вперед — тихо, как мог.
Голос говорил с самим собой.
Билби внимательно прислушался и, когда вновь стало тихо, прокрался чуть поближе к мерцавшему свету. То был глазок.
Невидимый оратор разгуливал по комнате. Билби прислушался: к стуку его сердца примешивалось шлепанье комнатных туфель. Еще одно усилие — и глаз его прильнул к скважине. Стало тихо. На минуту Билби растерялся — под ним на темно-сером фоне вырисовывался огромный сияющий розовый купол. У основания купола рос какой-то редкий кустарник, бурый и голый.
Да это чья-то лысина и брови! Больше ничего не видно…
В ответственные минуты Билби всегда начинал громко сопеть.
— Да что же это! — проговорил обитатель комнаты и внезапно встал (из ворота халата торчала длинная волосатая шея) и подошел к стене. — С меня довольно!.. — гремел голос. — Хватит с меня этих дурацких шуток!
Лорд-канцлер принялся простукивать панели в своей комнате.
— Пустота! Везде пустота! По звуку слышно!
Прошло еще немало времени, прежде чем он снова вернулся к Бесконечности.
Всю ночь напролет эта запанельная крыса не давала покоя лорду-канцлеру. Едва он начинал говорить или двигаться, все стихало, но только он брался за перо, что-то начинало шуршать и тыкаться в стену. И еще — не переставая сопело, и до того несносно, сил нет! В конце концов лорд-канцлер оставил свои философские упражнения, лег в постель, потушил свет и попробовал заснуть, но его беспокойство только возросло — сопение приблизилось. Очевидно, «Оно» в темноте влезло в комнату и принялось скрипеть половицами и чем-то пощелкивать. «Оно» беспрерывно все тыкалось и тыкалось…
Лорд-канцлер так и не смежил глаз. Когда в окно скользнули проблески зари, он сидел на постели, измученный и злой… Вдобавок он готов был поклясться, что сейчас кто-то идет снаружи по коридору.
Ему ужасно захотелось кого-нибудь поколотить. Может, он сейчас схватит на площадке этого любителя изображать привидения. Это, конечно, Дуглас крадется к себе после ночных проделок.
Лорд-канцлер накинул на плечи красный шелковый халат. Тихонько отворил дверь спальни и осторожно выглянул наружу. На лестнице слышались шаги человека в комнатных туфлях.
Он прокрался по широкому коридору к красивой старинной балюстраде. Внизу он увидел Мергелсона — опять все того же Мергелсона! В неприличном неглиже тот прокрадывался в дверь кабинета, как змея, как вороватая кошка, как убийца. Ярость закипела в сердце великого человека. Подобрав полы халата, он стремительно, но бесшумно ринулся в погоню.
Он последовал за Мергелсоном через маленькую гостиную в столовую и тут все понял! Одна из панелей в стене была отодвинута, и Мергелсон осторожно влезал в отверстие. Так и есть! Они допекали его из тайника. Травили. Занимались этим всю ночь и, разумеется, по очереди. Весь дом в сговоре.
Встопорщив брови, как бойцовый петух крылья, лорд-канцлер в пять неслышных шагов догнал дворецкого и в ту самую минуту, когда тот собирался нырнуть в камин, схватил его вместо ворота за ночную рубашку. Так ястреб бросается на воробья. Почувствовав, что его схватили, Мергелсон обернулся и увидел рядом хорошо знакомую свирепую физиономию, пылавшую жаждой мести. Тут он утратил всякое достоинство и взвыл, как последний грешник…

Сэр Питер спал тревожно и проснулся оттого, что скрипнула дверь гардеробной, которая соединяла его спальню со спальней жены.
Он сел на постели и с удивлением уставился на бледное лицо леди Лэкстон, казавшееся почти мертвенным в холодной предрассветной мгле.
— Питер, — сказала она, — по-моему, там опять что-то творится.
— Опять?
— Да. Кричат и бранятся.
— Неужто же…
Она кивнула.
— Лорд-канцлер, — прошептала она в благоговейном страхе. — Опять гневается. Внизу, в столовой.
Сперва сэр Питер как будто отнесся к этому спокойно. Но вдруг пришел в ярость.
— Какого черта! — заорал он, соскакивая с постели. — Я этого не потерплю! Да будь он хоть сто раз лорд-канцлер!.. Устроил здесь сумасшедший дом. Ну, один раз — ладно. Так он опять начал… А это еще что такое?!
Оба замерли, прислушиваясь. До них донесся слабый, но явственный крик; кто-то отчаянно вопил: «Спасите, помогите!» Никто из благородных и воспитанных гостей леди Лэкстон, конечно же, так вопить не мог.
— Где мои штаны?! — вскричал сэр Питер. — Он убивает Мергелсона. Надо бежать на помощь.

Пока сэр Питер не вернулся, ошеломленная леди Лэкстон сидела на постели, точно окаменелая. Она даже молиться не могла.
Солнце все еще не взошло. Комнату наполнял тот тусклый и холодный лиловатый свет, который вползает к нам на заре; это свет без тепла, знание без веры, Жизнь без решимости. Леди Лэкстон ждала. Так дожидается своей участи жертва, обреченная на заклание.
Снизу донесся хриплый крик…
Ей вспомнилось ее счастливое детство в Йоркширской долине, когда она еще и думать не думала о пышных приемах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70