Именно этот факт потряс Ганна, приведя его почти в ужас. Но боялся он
не только за свою жизнь - хотя понимал, что попал в опасный переплет, так
как людей отправляли в орган-банки за куда меньшие проступки. Нет, он
боялся за существование Плана. Как возможно было такое?
При всех своих объемах памяти, хранивших факты о каждом поступке
каждого индивида в системе Плана, при всех запасах сведений, относившихся
к любой области знания, любому научному открытию, любому закону - при всем
этом Планирующая Машина не могла, казалось, заметить, что в самом ее
сердце совершенно свободно расхаживает проникший туда без позволения
человек.
Ганн вдруг заметил, что всхлипывает. Голова его закружилась, он в
отчаянии оперся о край ближайшего пульта и попытался разобраться в
незнакомых циферблатах и бегущих огоньках. Вот он, куб связи! На мгновение
в нем вспыхнула надежда. Но ведь связь-кубы Машины были рассчитаны только
на посвященных, на тех, кто носил имплантированную в череп пластинку
металла, дававшую Машине доступ к их мозговым центрам. Неужели он
осмелится воспользоваться связь-кубом?
Но что оставалось делать? У Ганна мелькнула безумная мысль нажать
первую попавшуюся кнопку, повернуть любой тумблер наугад, сдвинуть
какой-нибудь циферблат. Самая незначительная перемена встревожит Машину.
Через несколько секунд сюда прибудут обслуживающие роботы и техники-люди.
Потом на глаза ему попалась одна-единственная ярко светящаяся кнопка.
Под кнопкой виднелось одно-единственное слово. Пластинка находилась на
верхушке ближайшей к Ганну консоли. Единственное слово гласило: "СТОП".
Ганн смотрел на кнопку несколько бесконечных секунд, затаив дыхание.
Если назначение кнопки соответствовало ясной, недвусмысленной надписи на
пластинке, то в его власти было... было..
О_с_т_а_н_о_в_и_т_ь_ М_а_ш_и_н_у.
Оператор-майор Бойс Ганн, выпускник Академии Технокорпуса, ветеран
шпионской школы на Плутоне, обученный борьбе со страшнейшими опасностями
Солнечной Системы оказался вдруг на грани истерики. Остановить Машину!!!
Этой мысли он не мог вынести.
Он бросился на связь-куб, нащупал выключатель, закричал, зарыдал,
забормотал что-то в прибор. Он не знал языка механо, который разработала
для связных машина, а если бы и знал, то в этот момент позабыл бы. Он был
в буквальном смысле приведен в ужас, как никогда за всю свою жизнь.
Когда отделение План-Гвардии ворвалось в зал, потоком серых форм
вырвавшись из кабин лифтов, промчавшись по коридорам с оружием наготове,
они нашли Ганна растянувшимся на полу в обмороке.
В этот момент Бойс Ганн вполне мог бы умереть, получив два десятка
пуль, но тех-лейтенант, командовавший отделением, отдал отрывистую
команду. Он с удивлением присмотрелся к распростертому телу Ганна, подумал
секунду, потом тряхнул головой.
- Не стреляйте в него, - проворчал он. - Он должен говорить.
Доставьте его в отделение Безопасности, и побыстрее.

Четыре дня Ганна допрашивали круглые сутки самые мускулистые
специалисты из арсенала Технокорпусовских умельцев, и они не слишком
церемонились.
Он отвечал на все вопросы, рассказывая чистую правду, за что
расплачивался ударами дубинки по почкам и пинками в ребра. Десятки раз он
терял от ударов сознание и всякий раз оживал снова, чувствуя, как санитар
с каменным лицом выдергивает из него шприц. Ганн был снова готов к
продолжению допроса.
Наконец, они позволили ему заснуть. Не потому, что ответы их
удовлетворили, а потому, что врачи опасались, как бы Ганн не умер.
Когда он проснулся, каждая клетка тела невыносимо болела. Он был
привязан к операционному столу. Орган-банк, подумал он в первом приступе
паники. Но это был не орган-банк, это была тюрьма. Очевидно, над Ганном
только что потрудились врачи. Хотя тело болело, но он мог двигаться.
Пальцы сгибались и разгибались, слушаясь сигналов мозга. Глаза
открывались, и он мог поворачивать их в любую сторону.
Только с шеей не все было в порядке - он чувствовал на ней что-то
холодное, твердое, тесное.
Воротник безопасности, с такой легкостью снятый Гарри Хиксоном, был
возвращен на место.
Вокруг Ганна сновали санитары, отстегивая ремни, помогая ему
подняться на ноги.
- Эй, оп, - проворчал какой-то сержант в радарном шлеме. Его
подбородок казался синеватым от щетины. - Поднимайся! Ты будешь говорить с
генералом.
Подгоняя Ганна, он повел его по серым коридорам к лифту. Лифт был
скоростной. от легкой перегрузки голова у Ганна пошла кругом. Потом лифт
резко остановился. Ганн едва не упал, но один из охранников рывком
поставил его на ноги.
- Вперед, оп! Пошевеливайся!
Спотыкаясь, он вышел из лифта. Новые коридоры, потом пустая серая
комната, где он, вытянувшись по стойке "смирно", долго стоял и ждал.
Потом без сигнала - видимо, он был передан через радарный шлем -
охранник рявкнул: "Вперед!" и втолкнул его через дверь.
Ганн оказался в комнате побольше и поярче. Мебель была превосходная,
на пьедестале сиял золотом бюст улыбающегося Планирующего, на столе
доминировал золотой связь-куб Машины. На столе же имелась именная
табличка: "МАШИН-ГЕНЕРАЛ АВЕЛЬ ВИЛЕР".
За столом сидел генерал, собственной персоной.
Довольно долго он рассматривал Бойса Ганна. Машин-генерал Вилер сам
казался наполовину машиной. Это был крупный, плечистый, с порывистыми
движениями мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56