Какая чушь! Чигорин был универсальным шахматистом, совершенно не нуждавшимся в столь наивных комплиментах. Многие его идеи живут и поныне. Достаточно сказать, что такой строгий критик, как Роберт Фишер, считает Чигорина одним из величайших шахматистов в истории! О шахматной универсальности Чигорина красноречиво говорят следующие слова Пильсбери: «Никогда не было мастера, который в такой мере сочетал бы в себе искусство атаки и защиты, как Чигорин».
Еще одним претендентом на шахматную корону по праву считался немецкий врач Зигберт Тарраш. Многочисленные турнирные достижения, а также закончившийся вничью матч с Чигориным выдвинули Тарраша в число сильнейших шахматистов мира. Казалось, что матч Стейниц — Тарраш неизбежен, тем более что Стейниц никогда не уклонялся от встречи с самым достойным. Но…
В 1894 году Стейниц неожиданно принимает вызов молодого немецкого математика Эмануила Ласкера. Неожиданно потому, что успехи этого маэстро, лишь недавно дебютировавшего на международной арене, казались недостаточными для того чтобы бросить перчатку чемпиону. Но случилось непредвиденное! Эмануил Ласкер выиграл матч и стал вторым чемпионом мира.
Победы пришли к Ласкеру быстро. Победы, но не признание! Его игра не завоевывала сердца, уж слишком простой она казалась. Глубиной идей Ласкер действительно уступал Стейницу, но практичность и высокая техника определили закономерную победу молодого претендента. Лишь немногие поняли, что это была победа практика над теоретиком, игрока над мыслителем. Впрочем, современники вообще плохо понимали Ласкера…
В августе 1895 года в английском городе Гастингсе состоялся, быть может, самый знаменитый турнир в истории шахмат. Турнир собрал всех сильнейших мастеров мира. Играли новые звезды, адепты позиционной школы, и старые шахматные романтики. Но основное внимание, конечно, было приковано к большой четверке. Кто будет первым — Ласкер, Стейниц, Чигорин или Тарраш? Организаторы надеялись, что соревнование внесет ясность в запутанные отношения между чемпионом мира и претендентами.
Результат был сенсационным: победу одержал дебютант на международной арене двадцатидвухлетний американец Гарри Нельсон Пильсбери. К «большой четверке» прибавилась новая звезда. Так началась, к сожалению, короткая, но яркая карьера замечательного американского гроссмейстера.
На заключительном банкете Чигорин от имени Петербургского шахматного общества пригласил Ласкера, Стейница, Тарраша и Пильсбери продолжить спор в русской столице.
Как видите, читатель, Петербургский матч-турнир был призван выявить «настоящего» претендента на матч с молодым чемпионом, а заодно выяснить, чего же стоит сам чемпион, оказавшийся в Гастингсе лишь третьим.
Забегая вперед, отметим, что не все приглашенные прибудут в Петербург: Тарраш, сославшись на врачебную практику, отказался от участия в состязании. Матч-турнир начнется первого декабря при четырех участниках.
Глава 8
«СОЮЗ БОРЬБЫ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА»
Г-н Ульянов не имел обыкновения экономить на извозчике. Позавтракав в «Петрополе», он отправился на Большую Морскую улицу, в читальню при книжном магазине газеты «Новости», а затем вновь переправился через Неву по Николаевскому мосту и отпустил извозчика на Большом проспекте Васильевского острова, не доехав два квартала до дома No8. Перед заседаниями «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Ульянов в целях конспирации последние два квартала неизменно проходил пешком.
Погода продолжала дарить неприятные сюрпризы. Днем была оттепель, а к вечеру опять резко похолодало, и, как следствие, стало очень скользко. Потом пошел мелкий снежок и стал ложиться тонким слоем поверх льда, делая дороги еще более опасными для пешеходов.
Какой-то высокий, слишком легко одетый молодой человек поскользнулся, упал, а затем, пытаясь подняться, снова поскользнулся и распластался на снегу. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на бедствующего юношу. Никому нет дела до какого-то пьяницы, тем более в такую погоду! «Какие у нас все-таки черствые люди», — подумал Ульянов и поспешил на помощь незнакомцу.
Он сам чуть не упал, помогая юноше подняться, и теперь они вдвоем, поддерживая друг друга, пытались выбраться на менее скользкое место. Наконец, это им удалось.
— Вы не ушиблись? — спросил Ульянов.
— Нет… Благодарю вас, сэр, — сказал незнакомец на хорошем русском языке, но с заметным акцентом.
«Какие у нас невнимательные люди, — снова подумал Ульянов. — А этот юноша к тому же еще иностранец».
— Мне, как русскому, право неудобно, что вы не сразу получили помощь, сударь, — вежливо сказал Ульянов. — К сожалению, нередко приходится испытывать чувство стыда за свое отечество.
— У себя на родине мне часто приходится испытывать те же самые чувства, — печально произнес незнакомец. — Да-да, я прибыл из столь же бездушной страны. Давайте, кстати, познакомимся — меня зовут Гарри.
— А меня — Владимир. Вы, вероятно, — американец?
— Неужели одного упоминания о бездушии моей родины достаточно, чтобы угадать мою национальность?
— Нет, конечно. Просто я вижу, что ваш родной язык — английский, но чувствую, что вы не англичанин. Англичане, представляясь, обычно называют свою фамилию, а американцы — имя.
— Вы были в Америке?
— Нет, но я о ней много читаю! — многозначительно произнес Ульянов, подумав о своей красной брошюрке.
В течение всей этой беседы Ульянов помогал молодому человеку отряхнуться от снега. Судя по всему бедняга Гарри упал не один раз за этот вечер! Ульянов также заметил, что американец отморозил нос, чего тот пока еще не чувствовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39