Возможно, за нее не следует цепляться,
бороться из последних сил. Возможно, не стоит бросаться на врага и
перегрызать ему глотку только для того, чтобы сохранить в
неприкосновенности собственную шкуру. Возможно, куставр, упавший замертво,
куда ближе к истине, чем мы с вами. Возможно...
Все эти "возможно" и "может быть..." начинались сразу после ужина и
продолжались до поздней ночи. Круг мыслей постоянно замыкался на одних и
тех же выводах. Мне кажется, Кемпер не просто говорил, он пытался спорить
сам с собой, стараясь в процессе разговора найти иной подход к решению
проблемы.
Когда лампа была погашена и все улеглись спать, я долго еще лежал без
сна, додумывая теорию Кемпера, пытаясь самостоятельно найти выход из
лабиринта фактов. Меня поражало, что все куставры, посетившие нас,
находились в расцвете сил. Может быть, смерть является привилегией молодых
и здоровых? Или все куставры молоды и здоровы? Имеется ли объективная
причина считать их бессмертными существами? Я задавал себе множество
вопросов, но найти ответов не мог.
Работа продолжалась. Вебер произвел несколько вскрытий лабораторных
животных, получавших в пищу мясо куставров, и досконально исследовал их.
Оснований считать, что пища воздействует на организм животных
отрицательно, не было. В крови животных обнаружилось некоторое количество
бактерий, но патологических изменений или появления антител они не
вызывали. Кемпер постоянно занимался их исследованием. Оливер начал новую
серию экспериментов с травой, на этот раз по развернутой схеме. Парсонс
отдыхал - он окончательно сдался.
Панкины не возвращались, Парсонс и Фуллертон занялись их поисками, но
безуспешно.
Я продолжал, кирпичик к кирпичику, составлять отчет. Работа
продвигалась быстро, слишком быстро. Именно легкость и простота вызывали
смутные предчувствия и подозрения. Логика уверяла в обратном - разве может
что-либо случиться на этой планете?
И тем не менее случилось.

За ужином до нас донесся отдаленный шум. Он возник где-то очень
далеко и нарастал медленно и ненавязчиво, так что мы не сразу обратили на
него внимание. Звук этот напоминал шум ветра, шевелящего листву молодого
деревца. Но постепенно он перешел в гул, напоминающий отдаленные раскаты
грома. Только я раскрыл рот, чтобы сказать о грозе, как Кемпер вскочил на
ноги и начал что-то орать нам. Что именно, я так и не понял - вернее, не
расслышал слов, хотя смысл дошел до нас всех за одну секунду и мы тут же
бросились к спасительному корпусу корабля. Когда мы подбегали к трапу,
тембр звука изменился. Не оставалось сомнений, что это топот копыт,
стремительно наплывающий на лагерь. У трапа возникла небольшая заминка,
куставры были уже недалеко, так что я бросился к веревке, свисавшей из
грузового люка. С ее помощью мы производили разгрузку, а втянуть ее наверх
я просто забыл. Не могу назвать себя специалистом в лазании по канату, но
в этом миг я начал карабкаться по веревке с максимальной для человека
скоростью. Взглянув вниз, я увидел, что вслед за мной карабкается Вебер,
который так же никогда не отличался способностями циркача. Я полз и думал
о том, как нам повезло, что я так и не нашел времени, чтобы подтянуть
веревку наверх. А ведь именно Вебер отругал меня за нерадивость. Я хотел
крикнуть ему, но так запыхался, что слова застряли в горле.
Мы добрались до люка и влезли внутрь. Под нами, перемалывая все
кругом, проносились куставры. Они бежали мимо нас так, будто от испуга:
тысячи, миллионы животных. Тем поразительнее выглядел их молчаливый бег.
Ни крика, ни писка, лишь топот копыт - безголосье пугало сильнее, чем вид
бесчисленного стада. Казалось, сама ярость окутывала нас со всех сторон...
Не менее странным казалось и то, что бескрайнее море куставров
расступилось перед кораблем, а за ним вновь смыкаясь, оставляя небольшой
участок нетронутой земли. При свете звезд стадо просматривалось на многие
мили, а далее сливалось с горизонтом. Увидеть, где оно кончается - и
кончается ли вообще, так и не удалось.
Мы могли бы не забираться в корабль, но кто мог предположить, что
куставры станут соблюдать такую точность при передвижении?
Нашествие длилось не менее часа. Когда последний куставр исчез в
темноте, мы боязливо спустились вниз и попытались определить нанесенный
ущерб. Клетки с животными, ставшие на полпути между кораблем и лагерем,
остались неповрежденными. Палатки, в которых мы спали, за исключением
одной, стояли на местах. На столе по-прежнему ярко горела лампа.
Все запасы продовольствия и большая часть оборудования оказались
втоптаны в землю. Территория вокруг лагеря напоминала свежевспаханное
поле. Единственное, что не было уничтожено - записи и животные.
- Три недели, - сказал Вебер, - и я закончу опыты.
- У нас их нет, как и запасов продовольствия, - ответил я.
- А НЗ?
- Только на обратный путь.
- Ничего, можно и поголодать.
Вебер оглядел нас всех по очереди, после чего произнес:
- Я могу три недели обходиться без всякой пищи.
- Давайте попробуем мясо куставров, - предложил Парсонс. - Кто готов
рискнуть?
Вебер отрицательно покачал головой:
- Не сейчас. Через три недели, когда я закончу опыты. Вот тогда и
решим. Если мясо куставров окажется пригодным для человека, то НЗ нам
вовсе не понадобится. Будем пировать всю обратную дорогу до Кэфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13