При рассказе об этом разговоре Анна
Петровна Лопухина зарыдала испуганно".
Напомню, что, после того как супруга Павла Первого - Императрица Мария
Федоровна в десятый раз разрешилась от бремени 28 января 1798 года
младенцем мужского пола (Великий Князь Михаил), по единодушному решению
врачей ей была противопоказана супружеская близость. Нарушение этой
рекомендации, по заключению врачей, грозило Императрице смертью.
Императору же Павлу Первому в ту пору было всего-то 44 года. Нет ничего
удивительного, что с той поры возникли сначала платонические отношения
между Павлом Первым и черноглазой Анной Петровной Лопухиной (в браке
княгиней Гагариной), вероятно с июля 1800 года ставшие предельно близкими.
С некоторых пор Император стал почивать в отдельной спальне, неподалеку от
которой располагалась скрытая в толстенной стене Михайловского замка
лестница, ведущая к покоям Анны Петровны Лопухиной и графа Кутайсова.
Памятуя о библейской рекомендации "Не судите, да не судимы будете!",
замечу, что разговор Павла Первого с Лопухиной несомненно имел
доверительный, откровенный, без утаек, характер, а последняя, судя по
безоглядному ее поведению, души не чаяла в Императоре, ради которого шла
буквально на все.
Теперь, надеюсь, читателю понятно и то возбуждение, в которое Лопухина
пришла во время рассказа Павла и безудержные ее рыдания, косвенно
указывающие на то, что это скорее всего был страх за жизнь близкого ей,
любимого человека.
Видимо, в беседах Павла с Авелем, поначалу неторопливых и
благожелательных, последний открыл Императору ужасные подробности,
уготованные ему судьбой.
Внимание, уделявшееся Павлом пророчествам Авеля, несомненно усугублялось,
стимулировалось тем, что предыдущее его предсказание сбылось с
поразительной, как утверждают, точностью, во всех деталях.
Было ли это заявление сделано устно или в письменной форме, как это было
свойственно Авелю, - неизвестно. Известно только, что оно имело место. Об
этом, кстати, известно из "Записок А.П.Ермолова" - уже упоминавшихся выше.
Он пишет:
"Простившись с жителями Костромы, он (Авель. - Ю.Р.) объявил о своем
намерении поговорить с Государем (довольно смелое и интересное, надо
сказать, желание! Особенно если учесть "некоторую разницу" в происхождении
и положении собеседников. Можно также предположить, что "было что сказать"!
- Ю.Р.). Но был по приказанию Его Величества посажен в крепость, из
которой, однако, вскоре выпущен. Возвратившись в Кострому, Авель предсказал
день и час кончины и Императора Павла. Добросовестный и благородный
исправник, подполковник Устин Семенович Ярликов, бывший адъютантом у
генерала Воина Васильевича Нащокина, поспешил известить о том Ермолова. Все
предсказанное Авелем буквально сбылось..."
Известно, что многие записи А.П.Ермолова исполнены, им не от первого
лица. Этот факт установлен. Не следует сомневаться в авторстве. Источник
серьезен!
Много интересной информации об этом периоде жизни Авеля содержится в
вышеназванной работе "ПРОРИЦАТЕЛЬ АВЕЛЬ. Новые подлинные сведения о его
судьбе".
Так, после смерти Екатерины Второй и восшествия на престол Павла
Петровича 12 декабря 1796 года комендант Шлиссельбургской крепости
Колюбякин получил письмо от генерал-прокурора князя Александра Борисовича
Куракина, в котором объявлялось высочайшее повеление прислать в Петербург
арестанта Васильева: с прочих же всех, на ком есть оковы, оныя снять".
13 декабря того же года, как отмечено в названном "Деле...", сочиненная
Васильевым книга (первая, касающаяся Екатерины. - Ю.Р.) взята князем
Куракиным и "поднесена Его Величеству".
После этого, как известно, Император беседовал с Авелем и спрашивал у
него "по секрету, что ему случится".
14 декабря 1796 года последовал рескрипт:
"Князь Александр Борисович! Всемилостивейше повелеваем содержащегося в
Шлиссельбургской крепости крестьянина Васильева освободить и отослать, по
желанию его, для пострижения в монахи (примечание редактора "Русского
архива": Авель был еще в Костроме расстрижен) к Гавриилу, митрополиту
Новгородскому и С.-Петербургскому.
Павел".
Сохранилась записка: "Его Величеству угодно ведать о нынешнем состоянии
посланного к здешнему митрополиту Гавриилу для пострижения, по желанию, в
монахи крестьянина Васильева, к исполнению чего и послан был от
генерал-прокурора кол. ас, Крюков, которым означенный Васильев и был
расспрашивай наедине бесприметным образом, на что тот Васильев говорил, что
нынешним его жребием доволен, но токмо что пищу ему дают единожды в день,
от чего слаб в силах; притеснения же ему никакого ни от кого нет, ибо сего
(т.е. за этим. - Ю.Р.) надзирает сам митрополит; скучает же, что долго не
постригают его в монахи, а говорят, чтоб еще к трудам утвердился; жалуется,
что не имеет нужной одежды, что и приметно, о чем и просит
человеколюбивейшего в пособии милосердия".
21 декабря преосвященному было отправлено 10 рублей на прокорм Авеля с
повелением кормить его дважды в день.
25 декабря Авель поздравляет письмом, ни много ни мало, самого
вицеканцлера, князя Александра Борисовича Куракина. Он пишет:
"Ваше сиятельство, Александр Борисович!
Приношу вам благодарность: вы меня избавили от темных темниц и от крепких
стражей, в которых я был вечно заключен от Самойлова. Вы о сем известны, а
ныне я по Его Императорскому приказу и по вашему благоволению свободен и
пришел к вам поздравить вас с Христовым торжественным праздником и вас
благодарить за таковое ваше ко мне благодеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23