- Не забывайте, что основная черта характера государя есть мистическая
покорность судьбе.
Затем он передает мне рассказ, который он слышал от своего beau-frera
(свояка. - Ю.Р.) Столыпина, бывшего премьер-министра, убитого 18 сентября
1911 года.
Это было в 1909 году, когда Россия начинала забывать кошмар японской
войны и воспоследовавших за ней мятежей. Однажды Столыпин предлагает
Государю важную меру внутренней политики.
Задумчиво выслушав его, Николай II делает движение скептическое,
беззаботное, движение, которое как бы говорит: "Это или что-нибудь другое -
не все ли равно"... Наконец он заявляет грустным голосом:
- Мне не удается ничего из того, что я предпринимаю, Петр Аркадьевич. Мне
не везет... К тому же, человеческая воля так бессильна...
Мужественный и решительный по натуре Столыпин энергично протестует.
Тогда царь у него спрашивает:
- Читали вы Жития Святых?
- Да... по крайней мере, частью, так как, если не ошибаюсь, этот труд
содержит около 20 томов.
- Знаете ли вы также, когда день моего рождения?
- Разве я мог бы его, не знать? Шестое мая.
- А какого святого праздник в этот день?
- Простите, государь, не помню.
- Иова Многострадального.
- Слава Богу, царствование вашего величества завершится со славой, так
как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден
благословением Божиим и благополучием.
- Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более чем предчувствие, у
меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания; но я не
получу моей награды здесь, на земле... Сколько раз я примерял к себе слова
Иова: "...ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я
боялся, то и пришло ко мне".
А если ко всему сказанному выше добавить, что в 1903 году журналисту
дореволюционного журнала "Ребус" Сербову стало известно о появлении в 1902
году специального Циркуляра, запрещавшего не только печатать чтолибо новое
об Авеле, но даже и перепечатывать старое, то становится почти фактом, что
все это следствие пророчеств Авеля, дошедших, по-видимому, в гатчинском
ларце до адресата - Николая Александровича Романова.
Здесь следует обратить внимание и на то, что столетний срок хранения
(истекший как раз в 1901 году, предваряющий появление названного Циркуляра)
отсчитывается со дня смерти императора Павла Первого. А ведь именно Павел
имел неоднократные и, судя по всему, поначалу спокойные, не отягощенные
трагическими деталями беседы с Авелем до 1797-1798 годов.
Причем, этому также следует уделять внимание, Авель в силу косноязычия
своего или по другим причинам склонен был излагать свои прогнозы в
письменном виде. Одно из его творений такого рода и могло быть доверено на
хранение опечатанному ларцу в Гатчинском дворце.
Вы не согласны? Да, у меня на руках нет фактов, нет документов, выбивших
из колеи императорскую чету 12 марта 1901 года. Но... Кое-какие сообщения,
подтверждающие именно такой ход событий, известны.
Наступило время дать слово офицеру русской армии, монархисту, участнику
первой мировой войны Петру Николаевичу Шабельскому-Борк (1896-1952 гг.).
Петр Николаевич участвовал в попытке освобождения царской семьи из
Екатеринбургского заточения. В многочисленных исторических исследованиях,
основанных на уникальных документах, им собранных, исчезнувших во время
второй мировой войны в Берлине, где он в то время жил, Шабельский-Борк
основное внимание уделял эпохе Павла Первого.
Петр Николаевич писал под псевдонимом "Кирибеевич". В начале тридцатых
годов издал историческое сказание "Вещий инок", посвященное Авелю,
фрагменты из которого приведены ниже.
ВЕЩИЙ ИНОК
"В зале был разлит мягкий свет. В лучах догоравшего заката, казалось,
оживали библейские мотивы на расшитых золотом и серебром гобеленах.
Великолепный паркет Гваренги блестел своими изящными линиями. Вокруг царили
тишина и торжественность.
Пристальный взор Императора Павла Петровича встретился с кроткими глазами
стоявшего перед ним монаха Авеля. В них, как в зеркале, отражались любовь,
мир и отрада.
Императору сразу полюбился этот, весь овеянный смирением, постом и
молитвою, загадочный инок. О прозорливости его уже давно шла широкая молва.
К его келий в Александро-Невской лавре шел и простолюдин, и знатный
вельможа, и никто не уходил от него без утешения и пророческого совета.
Ведомо было Императору Павлу Петровичу и то, как Авель точно предрек день
кончины его Августейшей Родительницы, ныне в бозе почивающей Государыни
Императрицы Екатерины Алексеевны. И вчерашнего дня, когда речь зашла о
вещем Авеле, Его Величество повелеть соизволил завтра же нарочито доставить
его в Гатчинский "дворец, в косм имел пребывание Двор. Ласково улыбнувшись,
Император Павел милостиво обратился к иноку Авелю с вопросом, как давно он
принял постриг и в каких монастырях был.
- Честной Отец, - промолвил Император, - о тебе говорят, да и я сам вижу,
что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о роде моем,
царствовании и судьбе моей? Что зришь ты прозорливыми очами о Роде моем во
мгле веков и о Державе Российской? Назови поименно преемников моих на
престоле Российском, предреки их судьбу.
- Эх, батюшка-Царь! - покачал головой Авель. - Почто себе печаль предречь
меня принуждаешь? Коротко будет царствие твое, и вижу я, грешный, лютый
конец твой. На Софрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую
кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь
ты на царственной груди своей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23