И крайняго я вам за сие
желаю душевного спасения и телесного здравия и многая лета и прочая вся
благая и преблагая и пребуду в таковой памяти вечно незабвенно.
Богомолец ваш Василий".
29 декабря 1796 года князь Куракин сообщил митрополиту Гавриилу
высочайшее желание, чтобы Василий был пострижен поскорее.
В новый, 1797 год Василий (Авель) передал Императору Павлу через князя
Куракина письмо следующего содержания:
"Ваше Императорское Величество, всемилостивейший Государь!
С сим, с новонаступившим годом усердно поздравляю: да даст Господь Бог
вам оный, а по оном и многие богоугодно и душеспасительно препроводить.
Сердечно чувствую высокомонаршия ваши ко мне недостойному сказуемые,
неописанныя милости, коих по гроб мой забыть не могу. Осмеливаюсь священную
особу вашу просить о следующем и о последнем: 1) Благоволите указом не в
продолжительном времени посвятить меня в иеромонашеский чин (иеромонах -
монах-священник. - Ю.Р.), даб^ я мог стояти во церкви у престола Божия и
приносити Всевышнему Существу жертву чистую и непорочную за вашу особу и за
всю вашу царскую фамилию, да даст вам Бог дни благоприятны и времена
спасительны и всегда победу и одоление на враги и супостаты; 2-е) Егда меня
заключили на вечное житие в Шлиссельбургскую крепость и дал я обещание Богу
такое: егда отсюда освободят (Авель "знал" это? - Ю.Р.), и схожу в
Иерусалим поклониться Гробу Господню и облобызать стопы, место ног Его;
3-е) Чтоб я был допущен лично к Вашему Императорскому Величеству воздать
вам достодолжную благодарность и облабызать вашу дрожайшую десницу и буду
почитать себя счастливым; 4-е) Благоволите вы мне объяснить на бумаге, за
что меня набольше посадил Самойлов в крепость, в чем остаюсь в ожидании
благонадежным".
Согласитесь, что письмо крестьянского сына Васильева к Императору
написано толково, что в нем выражено многое, не входящее в обычную
благодарственную речь. Причем, на мой взгляд, кое-где покорнейшая просьба
переходит, я бы сказал, в требование. Стиль письма недурен. Мысли выражены
четко. С императором Авель держится достойно, не заискивает.
Но тут происходит нечто непонятное, не отраженное в дошедших до нас
документах - сообщения об Авеле прекращаются до 1800 года.
Однако известно, что 19 марта 1800 года Амвросий, митрополит
Петербургский, уведомил генерал-прокурора Обольянинова о крестьянине
Васильеве, постриженном в декабре 1796 года в Александро-Невском монастыре
с наречением ему имени Авеля и сосланном в 1798 году в Валаамский
монастырь, где он засел за сочинение прорицательных тетрадей.
Что было в этих тетрадях? По дошедшим до нас в небольшом числе документам
той поры не представляется возможным хотя оы предположительно датировать
письменное или устное сообщение или пророчество в адрес Павла Петровича. А
ведь таковое было, мы знаем об этом из "Записок А.П. Ермолова", например.
Но тучи сгущаются. К этому периоду относится и докладная записка
митрополита Амвросия генерал-прокурору Обольянинову, что по донесению
настоятеля Валаамского монастыря Назария, Авель якобы обвинен в краже у
одного из иеромонахов монастыря серебряных ложек, турецких денег и другого
имущества. В то время, когда в монастыре. пытались найти пропавшее, Авель,
как утверждает Назарий, придя к последнему тайно, принес те вещи, заявив,
что они-де подкинуты ему и он знает похитителя, но не хочет его назвать.
Авель якобы заявил, что истину он установил "через сонное видение". По
приходе же настоятеля с одним иеромонахом в келью Авеля как бы для
освидетельствования, действительно ли последний болен, как сказался,
обнаружили у него странную книгу на непонятном языке, а в ней лист бумаги с
русскими литерами. В ответ на вопрос настоятеля "Что-де за книга?" Авель
сказал, что ему дали ее почитать, и бросился на настоятеля с криком, чтобы
тот ее не брал, угрожая ему физической расправой. Но книгу эту у Авеля все
же отобрали, обнаружив при этом, что "она писана языком неизвестным".
Оную книгу и Авеля настоятель во избежание возможных осложнений
препроводил к Обольянинову и просил исходатайствовать высочайшее повеление
о ссылке Авеля в Соловецкий монастырь.
На письмо Амвросия Обольянинов наложил резолюцию:
"Докладовано. Высочайше повелено: послать нарочного, который привез бы
(Авеля. - Ю.Р.) в Петербург, по привозе же посадить в каземат, в крепчайший
караул, в крепости. Мая 21 дня 1800 года. Павловск".
Вряд ли Авель учинил ту кражу. Не таков он был! Козни чьи-то... Быть
может, "местного масштаба". Однако репрессии нарастали.
26 мая 1800 года генерал Макаров донес Обольянинову, что "Авель привезен
исправно и посажен в каземат в равелине. Он, кажется, только колобродит, и
враки его ничего более не значат; а между тем думает мнимыми пророчествами
и сновидениями, выманить чтонибудь; нрава неспокойного".
Снова предсказания Авеля ко вниманию не принимаются, вызывают к себе, да
и к провидцу пренебрежение, хотя Император и прочие у власти стоящие
пристально наблюдают за ним.
Так, на донесении Макарова Обольянинов пишет:
"К архиерею, по желанию Его Величества, отпускать; архиерею отписать: при
всяком свидании, что объявит, меня уведомлять. Мая 27-го 1800 г.".
С Авеля буквально нс спускают глаз, не упускают из виду ничего, все его
действия и слова фиксируются, И вот 28 мая Авель пишет Амвросию:
"Я, нижайший монах Авель, обошел все страны и пустыни, был и в царских
палатах, и в великолепных чертогах и видел в них дивная и предивная, а
наипаче видел и обрел в пустынных местах великия и тайныя и всему роду
полезная;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23