во всяком случае, пока я не нажму рычага. Тогда, надо полагать…»
— Разрешите узнать, в чем заключается второе дело, которое привело вас ко мне? -спросил сэр Мармадьюк, желая поскорее кончить этот неприятный разговор. — Вы, кажется, сказали, что оно тягостно для вас?
— Да, в самом деле! — ответил Скэрти притворно сочувственным тоном. — Вы, может быть, не поверите мне, но, клянусь честью офицера, чей долг повиноваться королю, мне никогда не приходилось брать на себя более неприятной обязанности, чем та, которая на меня возложена теперь!
— Я думаю, что я смогу лучше судить об этом, когда вы соизволите сказать мне, в чем она заключается, сэр. Быть может, я смогу чем-нибудь помочь вам?
— О, сэр Мармадьюк, я сам желал бы иметь возможность помочь вам!
— Вот как!
— Увы, всего какой-нибудь месяц назад я мог бы с полным равнодушием выполнить то, что мне предписывает долг! Я вас не знал, я не знал вашей дочери… О, лучше бы мне никогда не знать ни вас, ни…
— Сударь, — сухо прервал его сэр Мармадьюк, — прошу вас, перейдите к делу. Какую неприятность вы медлите сообщить мне? Я изумлен, я теряюсь в догадках…
— Простите, благородный сэр, я не решаюсь произнести… Вот приказ, полученный мною, ясный н безоговорочный. Прочтите сами!
И Скэрти дрожащей рукой протянул сэру Мармадьюку приказ, который гласил следующее:
«Капитану Ричарду Скэрти, командиру королевских кирасиров.
Бэлстрод Парк.
До сведения его королевского величества дошло, что сэр Мармадьюк Уэд, благородный рыцарь, изменил своему королю и предательски злоумышляет против власти и правительства его величества. А посему приказываем капитану Скэрти арестовать сэра Мармадьюка и препроводить в Тауэр, дабы содержать его в заключении до суда «Звездной палаты» или какого-либо иного суда, коему надлежит расследовать подобные преступления.
Сим предлагается капитану Скэрти действовать незамедлительно и приступить к исполнению приказа его величества тотчас же по получении сего.
Дано во дворце Уайтхолл.
Carolus Rex».
— Итак, я ваш узник, — сказал сэр Мармадьюк, складывая бумагу и возвращая ее капитану.
— Не мой, сэр Мармадьюк! Помилуйте, не мой, а короля!
— Куда же меня повезут?.. Ах, я забыл! Мне не полагается задавать вопросы…
— Место назначения указано в приказе.
— И время также!
— Сожалею, но это так, — сказал Скэрти, делая вид, что его тяготит выполнение этой обязанности. — Вы читали приказ и понимаете, что я должен повиноваться беспрекословно.
— Я полагаю, мне разрешат проститься с семьей?
— Мне крайне прискорбно, сэр Мармадьюк, но полученные мной предписания чрезвычайно строги.
— Неужели мне не дадут проститься с детьми? Ведь мне, быть может, уже не придется увидеться с ними!
— Не говорите так, сэр! — с сочувственным видом проникновенно сказал Скэрти. — Это, наверно, недоразумение. Кто-нибудь из ваших врагов оговорил вас перед королем. Будем надеяться, что все кончится благополучно! Я сочувствую вам всей душой, но я получил секретное распоряжение: после того как вам будет прочитан приказ об аресте, не разрешать вам общаться ни с кем из ваших друзей и родных, иначе как в моем присутствии.
— Что ж, мы простимся в вашем присутствии. Можно мне позвать детей сюда?
— Конечно, конечно, сэр Мармадьюк! О Боже, какая тяжкая обязанность быть свидетелем столь горестной сцены!

***

На этот раз Скэрти сказал правду. Прощание сэра Мармадьюка с детьми было поистине тягостной сценой, которая не поддается описанию.
Спустя час сэр Мармадьюк под конвоем отряда кирасиров выехал из Бэлстрод Парка по дороге в Лондон, в знаменитую тюрьму для политических преступников, пользующуюся широкой, или, вернее сказать, позорной славой, — в Тауэр.

Глава 58. СУД

Не прошло и недели, как сэр Мармадьюк предстал перед «Звездной палатой» — этим страшным судилищем, которое долгие годы внушало ужас — не преступникам, а невинным людям.
Когда обвинитель является в то же время и судьей, можно не сомневаться, что подсудимый будет признан виновным. В деле сэра Мармадьюка обвинителем был сам король. «Звездная палата» была только маской для самовластия монарха, которая позволяла ему уклоняться от ответственности за любой произвол.
Суд был не более и не менее чем фарс, подобный фарсам, разыгрывавшимся конклавом святейшей инквизиции. Высший королевский суд ничем не отличался от этого священного трибунала; но хотя и в том и в другом случае судебная процедура носила характер фарса, последнее действие этого фарса слишком часто оказывалось трагедией.
Суд над сэром Мармадьюком, как большинство судов того времени, был жестоким издевательством над справедливостью; это была пустая формальность, жалкая видимость соблюдения законности, сохранившейся только в конституции. Двор уже заранее осудил сэра Мармадьюка. «Звездной палате» оставалось только утвердить приговор, что и было сделано без промедления, и на этот раз, во избежание огласки, без всякой торжественности.
Подсудимому было предъявлено обвинение в измене королевской власти и в злоумышлении против короля. Обвинение было доказано, и подсудимый был приговорен к смертной казни, установленной для государственных преступников,
— к отсечению головы на плахе.
Сэру Мармадьюку не дали даже очной ставки ни с одним из свидетелей, и он не знал, кто давал показания против него. Но главное обвинение — участие в тайном собрании в Каменной Балке — не оставляло ни малейших сомнений в том, что одним из этих свидетелей, который, быть может, даже и подстроил все дело, был капитан Скэрти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130