«Злой город»: Эксмо; М.; 2007
ISBN 5-699-19694-3
Аннотация
Его словно хранили все силы Земли Русской. И ордынцам не оставалось ничего другого, как разменивать сотню своих воинов за одного русского витязя, снова и снова штурмуя стены Козельска, который они за стойкость его защитников прозвали Злым городом. Может, и стоило обойти его стороной, но теперь Орда не могла уйти, не покрыв себя позором. И лилась кровь, и слетали со стен крепости рукотворные молнии, и сходились в битве герои, чудовища и люди, которые сражались так, как не способны сражаться смертные. И истекало время битвы. И наступало время славы.
Дмитрий Силлов
Злой город
Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы…
Библия, Второе послание к Коринфянам, 6, 9
Мститель за кровь сам может умертвить убийцу, лишь только встретит его…
Библия, Второзаконие, 35, 19
Все события, описанные в этой книге, исторически достоверны, и либо произошли на самом деле, либо вполне могли произойти.
Автор

Пролог
– Не так «буки» выводишь!
Строгий монах в черном клобуке и длинной рясе того же цвета, перехваченной в поясе простой веревкой, склонился над сидящим за столом отроком. Правая рука двинулась было взять у послушника перо и поправить – но тут же отдернулась назад, спрятавшись в рукав рясы. Монах, смутившись, отвернулся. Трудно привыкнуть даже к другим сапогам, если выбросил изношенные старые, прослужившие долгое время. Лишившись правой кисти, к крашеному деревянному подобию руки, сложенной в двуперстие, привыкнуть не в пример тяжелее, даже если и произошло это с десяток лет назад. Иной раз нет-нет – и забудешь об увечье. А обратно вспоминать ох как тяжко…
– Что ж теперь делать, отец Даниил?! – чуть не плача вопросил послушник. – Загублена харатья?
Монах справился с собой и, повернувшись к столу, проговорил:
– Ладно, не кручинься, подправим. Ты, главное, не торопись. Буковицы – они терпения требуют.
Отрок с облегчением кивнул, украдкой утер ладошкой все-таки выбежавшую слезинку, тщательно очистил перо и, макнув его в глиняную чернильницу, приготовился писать дальше.
Монах снова стал размеренно диктовать. Его глубокий, сильный голос перекатывался под высокими сводами кельи, наполняя текст молитвенным величием:
– Батый, разорив град Владимир, пленил города Суздальские и пришел ко граду Козельску, в котором был князь молодой по имени Василий. Проведали нечестивые, что крепок дух горожан и словами лживыми не взять им града. Жители Козельска, собрав совет, порешили не сдаваться Батыю, сказав: «Хоть наш князь и молод, но положим жизни свои за него и, здесь славу сего мира приняв, там небесные венцы от Бога примем».
Послушник поднял голову.
– Отец Даниил, – перебил он. – А про Митяя писать будем? Мне наш ордынец, тот, что крещение принял и сейчас на конюшне работает, сказывал, что Митяй самым первым за град Козельск бился отменно и большого ихнего богатыря свалил.
– Не будем, – грустно покачал головой монах. – Харатьи мало, главное бы донести.
– А разве это не главное?
Ладонь левой руки монаха опустилась на плечо отрока.
– О главном мы с тобой расскажем. А остальное пусть потомки далее передадут. Господь их наставит, я знаю…
* * *
Конь шел, осторожно переставляя ноги, стараясь не поскользнуться в жидкой грязи. Копыта по бабки утопали в месиве, которое еще утром было дорогой. За ночь легкий морозец прихватил землю, но лучи утреннего солнца свели на нет последние усилия уходящей зимы.
Коню очень не хотелось тревожить хозяина, расслабленно покачивающегося у него на спине в седле с удобными высокими луками, позволяющими всаднику не только метать стрелы, бросив поводья, но и спать на ходу.
У хозяина были твердые пятки и плеть, сплетенная из тонких ремешков. Бывало, что хозяин пристегивал к концу плети железный шипастый шар и, со свистом рассекая воздух, ловко разил тем шаром многочисленных врагов. В остальное время, когда врагов не было, плеть без шара предназначалась для коня на случай, если тот вдруг ослушается. А коленями хозяин так умел сдавливать ребра скакуна, что еще неизвестно, что хуже – плеть или эти колени, обтянутые прочной кожей штанов, сработанных из жеребячьей шкуры.
Конь боялся хозяина. Но в то же время ему очень хотелось есть. Он был молод, его кровь быстро бежала по жилам, и для того, чтобы ее ток оставался таким же быстрым, требовалось много еды. Однако в последнее время с кормежкой было неважно. Зима выдалась лютой, и ох как непросто было выковыривать копытами из-под толщи снега жухлую прошлогоднюю траву.
Но в воздухе уже явственно пахло весной. Чуткие ноздри коня уловили тоненькую струйку запаха, который снился коню всю долгую зиму.
Слева от дороги каким-то чудом пробились сквозь подтаявшую толщу промерзшей грязи несколько робких травинок, вытолкнув наверх белую каплю подснежника.
Конь забыл обо всем, сошел с дороги, потянулся, прихватил губами долгожданное лакомство – и, поскользнувшись, чуть не уронил седока в черно-коричневую жижу.
Тело всадника среагировало раньше, чем он проснулся. Колени сжали бока коня, а торс резко наклонился вправо, создавая противовес. Одновременно всадник ослабил повод заводной кобылы.
Конь обрел равновесие, напрягся – и выпрыгнул на дорогу, фыркая и взбрыкивая ногами. Мигом налипшие на копыта тяжелые комья грязи полетели во все стороны.
Тэхэ зашипел и вытянул коня плетью по крупу. Конь взвился было, но, получив второй удар, присмирел и пошел вперед, понуро повесив гривастую голову.
«Проклятая кляча! – с ненавистью подумал Тэхэ, пряча боевую плеть в специальный чехол, притороченный к седлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120