– Пойдем.
Ли кивнул на оружие кузнеца.
– Хороший ланъацзянь.
– Чего?
– В переводе на ваш язык – дубинка, подобная течению реки. Оружие моей родины. Наверно, его бывший хозяин успел побывать там при жизни…
И, внезапно помрачнев, быстрым шагом направился к башне, огибая по пути трупы и группы сражающихся. Кузнец бросился следом – зашибут еще Линьку ненароком. Он хоть и дерется знатно, и вид при том делает, что весь из себя такой непробиваемый, а тоска-то в нем по убитым ордой соплеменникам сидит сурьезная. Через ту тоску погибнуть по дурости – раз плюнуть…
Таран вполз на мост, ведущий к воротам, прикрытым днишем подъемного моста.
– Пора, воевода! – гортанно крикнул Григол, но Федор Савельевич его не услышал, отбиваясь мечом сразу от двух насевших на него кишиктенов.
– Шшшени дэда! – по-своему ругнулся ибериец и, что-то крикнув братьям, побежал к краю стены, где на железной треноге стояла жаровня, над которой дышал жаром забытый впопыхах котел с кипящим маслом. Рядом с жаровней лежал приготовленный заранее саадак с луком и несколькими стрелами.
По пути рубанув напоследок по чьей-то шее, прикрытой пластинчатой бармицей, Григол бросил саблю в ножны, подхватил саадак, выдернул из него лук со стрелой, обмотанной у наконечника просмоленной паклей, сунул стрелу в огонь, наложил ее на тетиву – и, разогнувшись, в полный рост возвысился над тыном, целя не в черный поток кешиктенов, льющийся через мост на стену, а куда-то в сторону реки, медленно текущей по левую руку от стены.
На лице Григола мелькнула довольная усмешка – похоже, он нашел цель, ради которой стоило рискнуть жизнью, но прилетевшая из-под стены стрела с черным оперением сорвала ту усмешку с его лица, разорвав щеку.
Григол сцепил зубы и, преодолевая боль, попытался восстановить прицел. Но вторая стрела тупо ударила его в живот – отряд кешиктенов прицельно бил по защитникам крепости с противоположной стороны рва.
Горящая стрела ушла в небо. Ибериец уронил лук и медленно сполз вниз.
– Гришка! – бросился к нему скоморох. – Держись, Гришка, сейчас вытащим!
Рядом с Васькой к иберийцу бежала Любава. С ее меча на бегу срывались капли чужой крови. Своя тоже промочила левое плечо немой дружинницы, но в ее глазах плескался тот яростный огонь битвы, при котором на свою боль не обращаешь внимания.
– Там… там запал… – прохрипел Григол, стараясь удержать ускользающее сознание. – Скажите воеводе…
– Какой запал?
Скоморох склонился над раненым и с тревогой заглянул в глаза иберийца.
– На стрэле яд, – раздался над головой Васьки гортанный голос. – Он тибя нэ видит. Мы понэсем.
Васька поднял голову. Над телом раненого стояли двое его братьев с окровавленными шестоперами в руках.
– Несите, – кивнул Васька. – К этому… к Рашиду несите. Он от любого яда травку найдет.
Братья подхватили бесчувственного Григола и бегом припустили вниз по всходам. Васька же, отыскав глазами воеводу – тот только что справился со своими ордынцами и высматривал, кого бы еще угостить мечом, – набрал в грудь поболе воздуха и гаркнул во все горло:
– Федор Савельич! Тут ибериец что-то насчет запала говорил!
Но на воеводу уже наскочил приземистый щекастый кешиктен, верткий как ласка и сильный как буйвол. Меч ударился о меч, искры сыпанули на дощатый помост крепостной стены.
– Давай сам! – выкрикнул Федор Савельевич, на выдохе опуская клинок. – Стреляй, язви тя в душу!
Однако кешиктен оказался опытным воином. Подставив круглый щит под удар воеводы, он сам перешел в наступление, ловко орудуя длинным, чуть изогнутым мечом.
Васька метнулся к луку, который выронил ибериец, пока абсолютно не представляя, в какую такую цель требует воевода послать горящую стрелу…
…На проезжую башню Иван взлетел почти одновременно с последним из чжурчженей. Тот уже особо не торопясь стаскивал мокрые бычьи шкуры со странной махины, которую они с кузнецом закончили мастерить как раз перед первым ордынским штурмом. У самострела, то и дело прикрываясь большими щитами, возились двое витязей.
– Ты б приглядел бы за ним, что ли, – кивнул на Ли витязь постарше. – Тут сам только успевай поворачиваться, чтоб ордынец не подстрелил, словно тетерева. Так и твой дружок уже только что чуть стрелу глазом не поймал, кабы мы не прикрыли. Вон щит запасной возьми.
– Ты б пригнулся, что ль? – проворчал Иван, заслоняя Ли щитом.
– Позже пригнусь, – кивнул чжурчжень, срывая с махины последнюю шкуру. – Ты меха качай, кузнец, а то как бы нас всех сейчас не пригнули.
Словно в подтверждение его слов башня внезапно сотряслась от страшного удара. С крыши на головы и плечи воинов посыпалась труха, пол заходил под ногами.
Рискнув, Кузьма высунул голову над тыном – и тут же нырнул обратно.
– Что там? – крикнул Егор.
– А то не знаешь?! – заорал в ответ Кузьма, перекрывая голосом шум боя. – Изба железная мост и ворота рушит! И сулицы с праштными пулями от ее крыши отскакивают – не пробить!
Ли толкал махину вперед, подгоняя ее впритык к линии тына. Махина представляла собой полую железную трубу с большим котлом, подвешенным к ее концу с одной стороны и с мехами с другой. Над трубой шел длинный кожух.
Наконец котел коснулся бревен. Ли двинул вперед деревянную рукоять – и над тыном из кожуха на пару саженей вперед высунулась вторая, более тонкая труба.
– Качай! – взвизгнул Ли.
Иван бросил щит и схватился за рукоятки мехов. Ордынская стрела прилетела снизу, рванула рукав рубахи, выбившейся из-под кольчуги, и, запутавшись в полотне, повисла, болтаясь и скребя наконечником по руке при каждом движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120