– Нету никаких насекомых. Во всяком случае, никто еще не жаловался. Я все кругом опрыскиваю дважды в год. Если тебя это волнует, не будет никаких проблем.
Понятно, надо было поразмыслить, действовать умно, осторожно прояснить вопрос, но я просто сказал:
– Хорошо.
Он помолчал, как бы собираясь подумать, хотя на самом деле думал, судя по бровям. Наконец, сказал:
– Ладно. Приходи завтра в десять утра. Подпишем договор об аренде, заплатишь двести долларов за первый месяц и еще две сотни положишь на депозит. Тогда дам ключи.
Смеркается. Я расплатился с хозяином, задолжав двадцать долларов, – он согласился обождать до завтра. Не придумав, как привезти мебель из старой квартиры, решил ее просто там и оставить. Так или иначе, ничего особенного. Я еще не отличался хорошим вкусом, покупая те самые вещи.
Смотрю в окно в ожидании вечера, стараюсь почуять дух дома. Принес несколько ящиков и коробок, найденных на улице, сижу на одном таком ящике. Довольно удобно. Купил по дороге надувной матрас. Можно залить в него воду, получить водяную постель, хоть воздушная, на мой взгляд, не хуже.
Денег, сэкономленных на квартирной плате за следующий месяц, хватило на новую одежду. Она лежит на матрасе. Штаны, в которых смешались цвета светофора; скользкая, как рыба, зеленая рубашка; ремень, плотно обхватывающий талию и свисающий по ноге, плюс большие золотые часы, которые обошлись в целых полторы сотни долларов. Во всем этом я смахиваю на танцовщика из какого-то шоу. Вижу, как машу руками, взбрыкиваю ногами и прочее. Машу руками, будто меня вообще ничего не волнует.
Переодевшись в новую одежду, порву с привычным образом жизни. Воображаю, как иду по улицам к старику Рею. Сижу спокойно, хладнокровно, просто дожидаюсь, когда подгребут девочки, чуя мои вибрации. Слышу сбившихся в углах людей, которые друг с другом переглядываются и шепчут: «Что за черт!»
Смотрю на секундную стрелку на своих часах. Черточки, отмечающие секунды, расходятся все шире и шире, словно день хватает ночь за руку, дергает и говорит: «Ну-ка, тащи сюда свою задницу». Взглянул в окно, где солнце одерживает победу дюйм за дюймом, сонно заявляя: «Устало я вам светить, жалкие сукины дети. Включайте свет, будьте вы прокляты».
Наконец, стемнело, я оделся в новую одежду, как бы скользнул в нее, стараясь, чтобы пока швы и складки особо меня не касались. Вышел в дверь, пустился вниз по улице. Тут, скажу я вам правду, случилось очередное событие. Я увидел нечто такое же настоящее, как я сам, Рей. Действительно увидел.
Вижу, как улица стала вдруг разноцветной. Дома словно показывают по телевизору, все вокруг потеряло объем. То есть как бы стало плоским, хотя я по – прежнему иду через него.
Навстречу компания чернокожих парней. Я не испугался – вид у них вполне дружелюбный. Некоторых даже узнал, по крайней мере, кажется, точно таких раньше видел по телевизору. Под кличками Красноперый, Смехунчик и Бешеный Гарольд плюс какой-то радостный жирный сукин сын, не помню, из какого шоу.
Они как бы позволили мне прошмыгнуть мимо них, и тут я на секунду, как раз когда они проходили, взглянул на себя. Все тот же я, Рей, только окружающий мир кружится вокруг меня, сияя триллионами диких красок. Потом осмотрелся вокруг, и все сразу стало нормальным, как было. Парни повернулись, приняв совсем иной вид. Абсолютно другие люди. Стоявший посередине спросил:
– Тебе чего-нибудь надо?
А я, черт возьми, не ответил ни слова. Шел себе, думая: Рей, Рей, что ж это за хреновина, мать твою?
Минуточку постоял, оглядываясь по сторонам, не знаю, может быть, в ожидании, что подкатит какой-нибудь чертов автобус из комикса или мультфильма. Не дождался.
Снова направился к бару, хоть уже не балдел от собственной одежды. Сияние угасло. Вижу, люди на меня глазеют, только сейчас это мне не совсем нравится. Знаю, что улыбаются, не смеются, глядя на меня, и все-таки.
Вскоре чуточку лучше себя почувствовал. Решил, что вполне можно забыть о случившемся и немножечко промочить горло. Бар совсем рядом, но нельзя туда входить в дурном настроении после всех своих тяжких трудов.
Подходя, заметил вокруг торчавшей на крыше вывески рождественские огни, не имевшие ни малейшего смысла, и минуту смотрел на них. Они как бы отражали мою рубашку, возможно, с ней переговаривались. Такой уж особенный вечер. Национальный День Ярких Красок.
Я распахнул настежь дверь и неожиданно увидел всех, то есть каждого, кто хоть раз побывал в заведении. Набито битком, над стойкой висит транспарант с надписью: «Боже, боже, смотрите, кому стукнуло сорок!» – и с наклеенной большой фотографией другого Рея.
Надо признать, я слегка пописал кипятком. Как бы каждый старается украсть мой праздник. Многого не прошу, но, сменив стиль, естественно, ждешь, что на это обратят внимание, скажут, к примеру: «Да ведь это совсем новый Рей, совсем новый, с иголочки!» – или что-нибудь вроде того. Вдобавок кругом мои ближайшие друзья, и у каждого каждый год день рождения, а подобное обновление случается только раз, или, может быть, два раза в жизни. Я имею в виду, можно каждый год менять стиль, но со временем смена стиля становится стилем. Из этой колеи не выбраться.
С трудом протиснулся в толпе, заказал чай со льдом «Лонг-Айленд». Добравшись до стойки бара, увидел, что Рей нынче не смешивает напитки. Нашел себе на замену девчонку. А сам просто стоит позади, попивает. Бросил мне:
– Господи боже мой, снова ты.
Поэтому я заказал четыре «Лонг-Айленда», просто чтобы ему показать, что Рей Стиль навсегда останется в городе.
Дождавшись напитков, принял решение не трогаться с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48