- Да какая там история! - раздраженно сказал Ганшин. Просто взял один заказ, вот и все. Платят за него хорошо, понятно? Ты, кстати, не обратил внимание на звезду? Совершенно новая звезда в небе. Появилась вот так сразу и горит.
- Какая еще там звезда? - отмахнулся Светозар. - Ты мне зубы не заговаривай. А договорчик-то у тебя еще не подписан... - Светозар внезапно схватил со стола возле компьютера верхний мелованный лист. - Ну-ка, что ты там обязуешься...
- Отдай!
Ганшин рванулся к нему. Светозар ловко отвел длинную руку с бумагой.
- Что за секреты от старых друзей? - возмущенно завопил он. - Не любовное же послание!..
- Прекрати, Зарка, отдай по-хорошему, - пыхтел Ганшин, стараясь выхватить у него договор.
- Извините, Алексей Степанович, - перекрыл их возню хриплый бас.
Ганшин замер и поднял глаза. В дверях кабинета стоял тощий референт Иванов в чинно застегнутом черном костюме и без улыбки глядел на них. В левой руке он держал "дипломат". Светозар тоже обернулся, притихший, словно его застали на месте мелкого преступления, и осторожно, бережно положил листок на стол.
- Извини, Лешка, мне пора, - невнятно и чуть слышно пробормотал он. - Я и так у тебя задержался...
- Ты погоди... Куда ты? У меня тут минутное дело, - зачастил Ганшин, чуть ли не хватая друга за рукав.
- Еще увидимся, - не глядя на него, ответил Светозар и осторожненько, бочком, чего за ним никогда не водилось, протиснулся мимо Иванова.
Ганшин рванулся было за ним, но Иванов уже подошел к столу и положил "дипломат" на стул, где только что сидел Светозар.
- Извините, Алексей Степанович, - веско сказал Иванов. - Я пришел за договором.
Он раскрыл "дипломат", потом собрал со стола листы и аккуратно сбил их вместе.
- Погодите, - растерянно проговорил Ганшин, следя за его действиями. - Я же еще не подписал. Одну минуточку...
- Как же не подписали? Очень даже подписали.
Иванов пролистнул договор и показал Ганшину последнюю страницу. Внизу ее оторопевший Ганшин увидел собственную невнятную, размашистую подпись.
Тут же в кабинет вкатился сияющий Порфирий Измайлович и, схватив руку Ганшина, принялся качать ее вверх и вниз, как ручку домкрата.
- Поздравляю, поздравляю вас, Алексей Степанович! Надеюсь... Нет, я уверен в нашем долгом и плодотворном сотрудничестве!
- Да, да, конечно... - лепетал Ганшин. У него было такое чувство, словно его только что надули, причем таким хитрым способом, какой он не может разгадать.
- Материалы начнут поступать к вам завтра, - пробасил Иванов, закрыв "дипломат". - А сегодня отдохните, Алексей Степанович, расслабьтесь. Мы еще увидимся.
Он кивнул и вышел из кабинета. Толстенький Порфирий наконец выпустил руку Ганшина.
- Разрешите и мне откланяться, - тараторил он. - Не смею вам мешать в благотворном отдыхе. Кстати, как вам помощницы? Очень, очень современные девочки. И без всяких там комплексов! - Он мелко захихикал, вульгарнейшим образом подмигнул Ганшину и выскочил из кабинета.
Ганшин ждал звука захлопнувшейся двери, но так его и не услышал. Он чувствовал себя каким-то опустошенным и даже не то, чтобы обескураженным, а просто безразличным. Даже намек толстячка насчет девочек ничего не всколыхнул в нем.
Двигаясь осторожно и неуклюже, словно на ходулях, он вышел из кабинета. И в этот момент часы в кухне пробили двенадцать. Полночь.
Со звуком последнего удара Ганшин вошел в гостиную. На столе было прибрано, там уже стояли кофейник и чашки. Девушки чинно сидели на диване.
- Кофе готов! - радостно провозгласила Нора, тут же подбегая к нему. - Садись на диванчик, Алексей, тебе надо отдохнуть. А я сейчас кофе налью.
Нежно обнимая за плечи, Нора подвела Ганшина к дивану, усадила и захлопотала с чашками. Элиза в это время прошла по гостиной и со щелчком включила телевизор.
- ... в Москве состоялось открытие Комитета по Восстановлению России, - ворвался в комнату профессионально-бодрый голос комментатора. - Председателем КВР был избран...
Элиза отошла к столу и достала из лежащей там пачки сигарету. Ганшин машинально взглянул на экран и... его словно обдало кипятком, даже дыхание остановилось. На экране за длинным столом Ганшин увидел лысого Иванова в черном костюме и с похоронным выражением лица. Но не это поразило его больше всего, а тот, кто сидел в центре и, надменно улыбаясь, что-то говорил в микрофон. Потом он поднял голову и встретился взглядом с Ганшиным.
Мир застыл. Все замерло и в комнате, и в телевизоре. Ганшин сразу узнал того, кто сквозь телевизионное стекло глядел ему через глаза прямо в душу. Это был он, тот, о ком Ганшин боялся даже подумать, чьи шаги гремели за стенкой развалюхи и кто потом появился в дверях. Но только теперь он странно изменился. Ганшин видел его как бы сразу в двух ипостасях. С одной стороны, это был дородный пятидесятилетний мужчина, крепкий и широкоплечий, типичный правительственный функционер, рожденный и призванный руководить и повелевать. А с другой... с другой это было чудовище, описать которое Ганшин никогда бы не взялся. Имеющее очень отдаленное сходство с человеком, оно скалило многочисленные острые черные зубы и нечеловеческими глазами уставилось с телевизора прямо в душу Ганшину, что-то высасывая из нее и делая его, Алексея Степановича Ганшина, немолодого уже литератора и, в общем-то, неплохого мужика, совершенно иным человеком. И это было все. Этого уже нельзя было избежать. Отныне и до конца жизни Ганшин вынужден жить с этим, и писать с этим, и заниматься любовью и многое, многое другое, а конец этой жизни, как он чувствовал, уже не за горами...
- Алексей, - раздался у самого уха голосок Норы, - а вот и кофеек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49