Чудовище развернулось и направилось к крайнему столбу поступью, от которой содрогался весь Храм. Прикованная к столбу молоденькая девушка подняла голову и, очевидно, встретившись взглядом с приближающейся к ней тварью, истошно закричала от ужаса.
- Войди же в грядущую нашу сестру, о Владыка! - завопил, подвывая, Магистр. - Влей священное семя свое в ее юное чрево и дух свой в душу ее, да пребудет твое благословение с нею навеки!
Подойдя вплотную, чудовище раскинуло в стороны длиннющие белые руки и сладострастно обхватило свою жертву. Скрытая его широкой спиной с кожистым гребнем вдоль позвоночника, девушка девушка истошно вскрикнула. Ее крик подхватили стоящие на коленях коричневые монахи. Существо бешено заработало тазом, насилуя жертву. Монахи впали в транс. Некоторые, вопя, извивались на полу. Другие, распахнув сутаны, схватились, не помня себя от похоти, за свои до боли напряженные фаллосы. Лишь черная стража вдоль сцены стояла неподвижно, да замер, стоя на колене и протягивая к чудовищу руки, Магистр. Оргия длилась неимоверно долго. В течение всего этого времени остальные двое пленников, прикованные к столбам, расширенными от ужаса глазами наблюдали за кошмарной сценой. Наконец, чудовище вздрогнуло в последний раз и отпрянуло от столба. Несчастная девушка висела без чувств на цепях. Развернувшись, чудовище двинулось к следующей жертве, отвратительное в своей наготе. При каждом шаге сотрясался пол и подрагивал чудовищной длины его фаллос, белесый, как выросшая без солнца поганка. Новый истошный крик прорезал гул голосов и вопли в Храме. Оргия Посвящения продолжалась.
КНИГА 1: П Р И Ш Е С Т В И Е Т Ь М Ы
Ч А С Т Ь 1. СОБЫТИЯ (Сумерки).
1
Сначала сердце стучало лениво и тягуче, словно бы нехотя: будет - не будет, будет - не будет, будет - не будет. А разум подленько взывал изнутри: не будет, не будет, все обойдется, так что не дрыгайся.
Потом сердце перешло на более учащенное и взволнованное: придут - не придут, придут - не придут... И дрожь в коленях, и липкие ладони, и жар в голове, а в груди - стужа... Потом вдруг рванулось вскачь сумасшедше: когда?.. когда?.. когда?.. И бессонница по ночам, чуткая, прислушивающаяся к каждому скрипу подъездной двери. Когда, ну когда же?! Поскорее бы!..
И через две недели - когда все уже стало ясно - ухнуло сердце в бездонную пропасть, оборвалось: никогда, не придут, ты Им не нужен, ты не представляешь для Них ни малейшей опасности.
Вот это и оказалось самым страшным: НЕ НУЖЕН. Ты мразь, слизняк, ничто. Ты - НУЛЬ! И заметался в растерянности разум, который недавно ох как не хотел, чтобы пришли. И забились в суматошестве чувства. Как же так? Почему? Ты же всегда считал себя интеллигенцией, творческой интеллигенцией, а такая всегда опасна нуворишам, кандидатам в сталины и гитлеры. Так что же случилось? Мир изменился? Или ты льстил себе, переоценивая свое значение для русской культуры? Где же правда? Где же ответ? Нет ответа...
А за окном топали по июньской улице скрипучие сапоги. А из окна несло пылью и помойкой. Не по-июньски жаркое солнце клонилось к закату. И было утро, и был вечер. День первый.
2
Так думал, стоя у окна и невидяще глядя на улицу, Ганшин, печально улыбался, чувствуя засевшую в сердце щемящую боль. Зазвонил телефон, и он вздрогнул.
Коридор казался полутемным после солнечной комнаты. Ганшин наощупь взял трубку. Трубка прохрипелась и прокашлялась, потом лениво протянула: "Да-а..."
- Алло? - сказал Ганшин, немного подождал и добавил: Я вас слушаю.
- Алексей Степанович? - Неимоверно мерзкий голос в трубке резал ухо. - Он родился, Алексей Степанович.
- Алло? - растерянно произнес Ганшин. - Кто говорит?..
- Разве это так важно, когда родился он? - проквакал мерзкий голос. - Да, это так. И звезда, подобно Вифлеемской, сопровождала его рождение.
- Что вы говорите? - уже в бешенстве закричал в трубку Ганшин. - Кто вы такой, черт побери? Что вы несете?
- Можно подумать, вы не догадываетесь, Алексей Степанович. Настало время. Родился Сын Сатаны. Обратите внимание на звезду в небе.
- Да что, черт возьми!..
Но из трубки уже неслись короткие гудки. Ганшин немного послушал их и положил трубку на место. Потом пожал плечами. Вот и поговорили. Хватает же придурков в нашем милом городе. А может, это розыгрыш? Зарка, например. От него всего можно ожидать.
Ганшин пару раз хмыкнул, снова пожал плечами и, взяв трубку, позвонил туда, куда собирался весь день.
- Эта газета "Деловой Восток"? - на всякий случай спросил Ганшин, набрав номер и услышав протяжное: "Да-а", хотя уже узнал голос ответственного редактора Симушкина.
- Слушаю вас, - сразу подобрался голос.
- Можно позвать Зину Колесникову?
- А кто ее спрашивает?
- Скажите, что Алексей Ганшин.
- Одну минуточку...
В трубке прошлепали шаги, потом пошла шуршать бесконечная бумажная змея. В коридоре было прохладно, но на лбу Ганшина уже собирались капельки пота при мысли, что ведь вытащат на жаркую, несмотря на вечер, улицу.
- Здравствуйте, Алексей, - прозвенел в ухо радостный женский голос. Зав. литературным отделом Зиночка, как всегда, была бодрая, полная радостного оптимизма. - Куда же вы пропали? Мы вам тут гонорар приготовили уже за три номера. Ждем-ждем...
- Здравствуйте, Зина. Извините, дела... да приболел тут немного. Когда вам будет удобнее, чтобы я подошел?
- Если вы не против, то прямо сейчас.
Ганшин мельком взгляну через открытую дверь комнаты на висевшие на стене часы. Четверть девятого.
- А не поздно? - осторожно спросил он.
- Что вы, Алексей, - рассмеялась Зиночка. - Мы здесь, сегодня, похоже, до утра...
- Ну и прекрасно! - Ганшин досадливо поморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49