«И все это из-за проклятой Элли Грей», – собирался я добавить, но промолчал. О, если бы ей не взбрело в голову стать юристом! И если бы только моя мать не вздыхала так отчаянно при мысли о профессии юриста, которую каждый родитель прочил своему чаду.
Я налил чай, разложил тосты и сдобу, и мы с Хеленой в полной тишине съели все это после ночи любви, перед расставанием навсегда. В любой другой день я приложил бы все усилия, чтобы заставить ее остаться, чтобы договориться о свидании и не упустить из виду. Но сейчас трудно было думать о чем-либо, не касающемся Элли. В этот раз желание женщины как можно скорее убраться восвояси соответствовало интересам нас обоих.
Покончив с завтраком, мы осознали, что достигли той стадии, когда совместно проведенная ночь и вызванное этим чувство неловкости где-то уже позади, и вскоре мы останемся по разные стороны двери, думая: слава богу, что все кончено.
– Надеюсь, ты не подсыпала мне перед уходом горсточку яда в чайник?
– Не волнуйся. Ты был не так уж плох, – ухмыльнулась она.
Это приятно было слышать, и хотя мне сейчас хотелось от нее избавиться, я был бы не прочь встретиться с ней еще раз.
– Так что, может еще увидимся?
Я услышал свой голос как бы со стороны, и мне показалось, что мне еще четырнадцать лет, и это последние минуты моего первого свидания. В течение многих лет я неплохо ладил с женщинами, но при одном упоминании имени Элинор Грей каждый раз терял самообладание. И потому даже и присутствии особы столь восхитительной, как Хелена, маленький мальчик во мне, собирающийся воскликнуть: «Ах, я только что с нею переспал!», исчез.
Хелена кивнула без особого энтузиазма.
– Может, как-нибудь и увидимся в «Уголке свидетеля».
– Отличная идея, – сказал я. – Давай на следующей неделе.
– Договорились, – промолвила она, и по выражению ее лица я понял, что со следующей недели она будет околачиваться в другом баре.
Хелена быстро повернулась и вышла, и это огорчило меня, но зато я получил возможность побездельничать несколько часов, заняться уборкой, посмотреть телевизор и съесть ланч, при каждом удобном случае поругивая Элли Грей.
Мы с Элли жили на одной лестничной площадке и дружили с детства. Вместе ходили в детский сад, а потом и в начальные классы школы, где сразу стали лучшими учениками и таковыми оставались и в средних классах, правда Элли всегда была на шаг впереди меня. Я упорно считал такой порядок вещей временным – пока я не достигну ее уровня зрелости.
Я всегда находил Элли великолепной, хотя был еще слишком юн, чтобы это осознать. Помнится, у нее были черные, как смоль, волосы, ниспадающие на плечи, и лучистые зеленоватые глаза на несколько бледном лице, что подчеркивало цвет ее глаз и волос. Ее очень огорчало, что она не остановилась в росте на отметке пять футов и семь дюймов, однако сколько бы она меня ни заставляла измерять ее рост – при этом мне приходилось по ее просьбе чуть ли не прибивать ее ступни гвоздями к полу, – ей каждый раз удавалось быть на полдюйма ниже меня. Эти измерительные процедуры всегда доставляли мне большое удовольствие. Она была кокеткой в лучшем смысле этого слова – лукавая, порывистая, забавная, нетерпеливая и почти никогда не терявшая оптимизма.
Было лето тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, и все складывалось как нельзя лучше. Мы с Элли уже в течение нескольких лет крутились друг возле друга, все больше при этом сближаясь, и я мог предвидеть тот момент, когда мы, наконец, перейдем границу с табличкой «друзья» на территорию, помеченную знаком «Будьте бдительны!»
Наше с ней желание поступить в Бристольский университет придавало нашим отношениям характер игры. Мы собирались жить вместе, собирались учиться вместе и, конечно же, в обозримом будущем сблизиться физически.
Я плохо спал в ночь перед аттестацией курсовых работ. С самого раннего утра я уже был на ногах, тщательно делая разрезы на новой паре джинсов.
– Что ты вытворяешь? – войдя спросила мама. – Я их только что купила. Если они тебе не правятся, я могу отнести их обратно.
Я сделал большие глаза, подобно подростку, который понимает все лучше, чем родители.
– Ты очень отсталая, мама, – сказал я. – Теперь все делают такие разрезы.
Она бросила на меня недоверчивый взгляд, но ей не хотелось казаться отсталой. На следующий день, надев брюки от костюма, мой отец обнаружил, что они полностью изрезаны.
– Чарли сказал, что теперь так принято, – пояснила мама.
Наконец в почтовый ящик скользнул долгожданный конверт, и хотя я и был уверен в себе, меня охватила дрожь при мысли, что, быть может, я пропал, и меня ждет безрадостное будущее. Родители, затаив дыхание, смотрели, как я распечатываю конверт.
– О боже, провалился! – сказал я, хватаясь за голову, чтобы изобразить жест отчаяния.
В глазах моих родителей появилось такое же выражение, какое было у злодея из сериала о Джеймсе Бонде, когда он узнал, что его план завладеть всем миром рухнул.
– Ну, что поделаешь, Чарли! – почти сразу отозвалась мама. – Существует немало профессий, для которых не нужно высшего образования, и где можно хорошо заработать.
– Недавно я разговаривал со своим другом, который работает в банке, – сказал отец. – Там намечается вакансия младшего клерка. Причем в ближайшее время ты мог бы рассчитывать на повышение.
Я уставился на родителей, несколько озадаченный тем, что они строили планы на всякий пожарный случай. Приятно было осознавать, что они так слепо доверяют своему единственному отпрыску.
– Я получил «Б» только по профилирующему предмету, – сказал я, ухмыльнувшись. – Это не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122