Маленький Дик развился рано. "Счастливчик" Ричард был демократом.
Мальчику взяли учителя, и он за год выучился всему тому, на что в школе
потратил бы три года, а освободившееся таким образом время посвящал иг-
рам на открытом воздухе. Способности Дика и демократизм его отца были
причиной того, что старик отдал сына в последний класс обычной народной
школы: пусть мальчик потрется там среди детей рабочих и торговцев, домо-
рощенных политиков и трактирщиков.
В школе он был просто учеником среди прочих учеников, и все миллионы
отца не могли изменить того факта, что не он, а сын подносчика кирпича
Пэтси Хэллорэна показал себя вундеркиндом в математике, а Мона Сангви-
нетти, мать которой содержала зеленную, была рекордсменкой по части пра-
вописания. Не помогли ему также ни отцовские миллионы, ни дворец на
Ноб-Хилле, когда он, сбросив куртку, голыми кулаками, без всяких раундов
и правил, дрался из последних сил то с Джимми Батсом, то с Джаном Шоияс-
ким и другими мальчиками, представителями того мужественного и крепкого
поколения, которое могло вырасти только в Сан-Франциско в период его
бурной и воинственной, мощной и здоровой юности, - того поколения, из
которого вышло затем столько боксеров, рассеявшихся по свету в поисках
славы и денег.
Самым умным, что "Счастливчик" Форрест мог сделать для сына, было
дать ему эту демократическую закваску. В глубине души Дик никогда не за-
бывал того, что он живет во дворце с десятками слуг и что отец его - мо-
гущественный и влиятельный миллионер, но вместе с тем он научился ува-
жать демократию и людей, которые должны рассчитывать только на самих се-
бя и на свои руки. Он научился этому тогда, когда на классном состязании
по орфографии победила Мона Сангвинетти, а Берни Миллер обогнал его на
состязаниях в беге.
И когда Тим Хэгэн в сотый раз разбил ему нос и губам и после ряда
ударов под ложечку повалил его, ослепленного, задыхающегося, и Дик сопел
и не мог пошевелить распухшими губами, то никакие дворцы и чековые книж-
ки не могли ему помочь. Он сам, своими кулаками, должен был отстоять се-
бя. Именно тут, весь в поту и в крови. Дик научился упорной борьбе и
умению не сдаваться, даже когда битва проиграна. Удары, которые ему на-
носил Тим, были ужасны, но Дик выдержал. Он крепился до тех пор, пока
они не решили, что одному другого не побороть. Но к этому решению они
пришли, только когда оба в изнеможении лежали на земле, всхлипывая от
боли и тошноты, от бешенства и упрямства. После этого они подружились и
вместе верховодили на школьном дворе.
"Счастливчик" Ричард Форрест умер в том же месяце, в каком Дик окон-
чил школу. Дику исполнилось тринадцать лет; у него было двадцать миллио-
нов и ни одного родственника, который бы мог вмешиваться в его жизнь. У
него были, кроме того, дворцы, толпа слуг, паровая яхта, конюшни и лет-
няя вилла у моря, на южном конце полуострова, в Мэнло, колонии набобов.
Один только стеснительный придаток ко всему этому получил он, - и это
были его опекуны.
И вот в летний день в большой библиотеке Дик присутствовал на их пер-
вом совещании. Их было трое, все пожилые, богатые, юристы и дельцы; все
- бывшие компаньоны его отца. Когда они изложили Дику положение дел, он
почувствовал, что, несмотря на их самые благие намерения, у него нет с
ними решительно ни одной точки соприкосновения. Ведь их юность была уже
так далека от них. Кроме того, ему стало совершенно ясно, что именно
его, вот этого мальчика, судьбой которого они так озабочены, эти пожилые
мужчины совершенно не понимают. Поэтому Дик с присущей ему категорич-
ностью решил, что только он один в целом мире знает, что для него самое
лучшее.
Мистер Крокетт произнес длинную речь, и Дик выслушал ее с подобающим
и настороженным вниманием, кивая головой всякий раз, когда говоривший
обращался прямо к нему. Мистер Дэвидсон и мистер Слокум также высказали
свои соображения, и он отнесся к ним не менее почтительно. Между прочим.
Дик узнал из их слов, какой прекрасный и благородный человек был его
отец, а также, какую программу выработали его опекуны, чтобы сделать из
него столь же прекрасного и благородного человека.
Когда они кончили свои объяснения, слово взял Дик.
- Я все обдумал, - заявил он, - и прежде всего - я отправлюсь путе-
шествовать.
- Путешествия - это потом, мой мальчик, - мягко пояснил мистер Сло-
кум. - Когда... ну... когда вы приготовитесь в университет... вам будет
очень полезно - да, да, чрезвычайно полезно... провести годик за грани-
цей.
- Разумеется, - торопливо вмешался мистер Дэвидсон, заметив, что в
глазах мальчика вспыхнуло недовольство и он с бессознательным упорством
сжал губы, - разумеется, можно будет и до этого совершать небольшие по-
ездки, например, во время каникул... Мои коллеги, наверное, согласятся,
что подобные поездки - разумеется, при соответствующем руководстве и
должном надзоре, - что такие поездки во время каникул могут быть поучи-
тельны и даже желательны.
- А сколько, вы сказали, у меня денег? - спросил Дик ни с того ни с
сего.
- Двадцать миллионов по самому скромному подсчету... да, примерно эта
сумма, - не задумываясь, ответил мистер Крокетт.
- А если я скажу вам, что мне сейчас нужно сто долларов? - продолжал
Дик.
- Но... это... гм... - и мистер Слокум вопросительно посмотрел на
своих коллег.
- Мы были бы поставлены в необходимость спросить вас, на что вам нуж-
ны эти деньги, - ответил мистер Крокетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16