- Это и есть Нарий Эринг, - сказал Гриф Малхоллу. - Высокий у
штурвала - видели? Самый отъявленный негодяй на всех островах Паумоту.
Пять минут спустя канаки - матросы "Малахини" подняли радостный крик,
и все взгляды обратились на "Нухиву". Там что-то случилось с мотором, и
теперь "Малахини" обходила ее. Канаки карабкались на ванты и осыпали
насмешками остающихся позади соперников; тендер круто накренился под
ветер, и течение сносило его назад в открытое море.
- Вот у нас мотор так мотор! - одобрительно сказал Гриф, когда перед
ними раскрылась лагуна и "Малахини" переменила курс, готовясь стать на
якорь.
Капитан Уорфилд, хотя и очень довольный, только буркнул в ответ:
- Будьте покойны, он окупится.
"Малахини" прошла в самую середину небольшой флотилии и наконец
выбрала свободное место для стоянки.
- Вот и Айзекс на "Долли", - заметил Гриф и приветственно помахал
рукой. - И Питер Джи на "Роберте". Когда объявлена такая распродажа
жемчуга, разве он останется в стороне! А вот и Франчини на "Кактусе". Все
скупщики собрались. Можете не сомневаться, старик Парлей возьмет хорошую
цену.
- А они все еще не исправили мотор, - с торжеством сказал капитан
Уорфилд.
Он смотрел туда, где за редкими стволами кокосовых пальм, окаймлявших
лагуну, виднелись паруса "Нухивы".

2
Дом у Парлея был большой, двухэтажный, из калифорнийского леса и крыт
оцинкованным железом. Он был несоразмерно велик для тонкого кольца атолла
и торчал над узкой полоской песка, точно огромный нарост. Едва "Малахини"
стала на якорь, прибывшие, как полагается, отправились на берег с визитом.
Капитаны и скупщики с остальных судов уже собрались в большой комнате, где
можно было бы осмотреть жемчуг, назначенный на завтра к продаже.
Темнокожие слуги, они же родня хозяина - последние жители Хикихохо, -
разносили виски и абсент. И среди этого разнообразия сборища, покашливая и
посмеиваясь, расхаживал сам Парлей - жалкая развалина, в которой нельзя
было узнать когда-то рослого и сильного человека. Глаза его ушли глубоко в
орбиты и лихорадочно блестели, щеки ввалились. Он неровно, местами,
оплешивел, усы и эспаньолка у него были тоже какие-то клочковатые.
- О господи! - пробормотал Малхолл. - Прямо долговязый Наполеон
Третий! Но какой облезлый, высохший! Кожа да кости. До чего же жалок! Не
удивительно, что он держит голову набок, иначе ему на ногах не устоять.
- Будет шторм, - сказал старик Грифу вместо приветствия. - Вы, видно,
очень уж неравнодушны к жемчугу, если явились сюда сегодня.
- За таким жемчугом не жаль отправиться хоть к чертям в пекло, - со
смехом ответил Гриф, оглядывая стол, на котором разложены были жемчужины.
- Кое-кто уже отправился туда, - проскрипел Парлей. - Вот посмотрите!
- Он показал на великолепную жемчужину размером в небольшой грецкий орех,
лежавшую отдельно на куске замши. - Мне за нее давали на Таити шестьдесят
тысяч франков. А завтра, пожалуй, и больше дадут, если всех не унесет
ураган. Так вот, эту жемчужину нашел мой родич, вернее, родич моей жены.
Туземец. И притом вор. Он ее припрятал. А она была моя. Его двоюродный
брат, который приходился и мне родней - мы тут все в родстве, - убил его,
стащил жемчужину и удрал на катере в Ноо-Нау. Я снарядил погоню, но вождь
племени Ноо-Нау убил его из-за этой жемчужины еще раньше, чем я туда
добрался. Да, тут на столе немало мертвецов. Пейте, капитан. Ваше лицо мне
незнакомо. Вы новичок на островах?
- Это капитан Робинсон с "Роберты", - сказал Гриф, знакомя их.
Тем временем Малхолл обменялся рукопожатием с Питером Джи.
- Я и не думал, что на свете есть столько жемчуга, - сказал Малхолл.
- Такого количества сразу и я не видывал, - признался Питер Джи.
- Сколько все это может стоить?
- Пятьдесят или шестьдесят тысяч фунтов - для нас скупщиков. А в
Париже... - Он пожал плечами и высоко поднял брови, не решаясь даже
назвать сумму.
Малхолл вытер пот, стекавший на глаза. Да и все в комнате обливались
потом и тяжело дышали. Льда не было, виски и абсент приходилось глотать
теплыми.
- Да, да, - хихикая, подтвердил Парлей. - Много мертвецов лежит тут
на столе. Я знаю свои жемчужины все наперечет. Посмотрите на эти три!
Недурно подобраны, а? Их добыл для меня ловец с острова Пасхи - все три в
одну неделю. А на следующей неделе сам стал добычей акулы: она отхватила
ему руку, и заражение крови его доконало. Или вот эта, она крупная, но
неправильной формы, - много ли в ней толку; хорошо, если мне дадут за нее
завтра двадцать франков, а добыли ее на глубине в сто тридцать футов. Я
видел, как он вынырнул. У него сделалось не то кровоизлияние в легкие, не
то судороги - только через два часа он умер. И кричал же он перед смертью!
На несколько миль было слышно. Такого силача туземца я больше не видывал.
Человек шесть моих ловцов умерли от судорог. И еще много людей умрет, еще
много, много умрет.
- Довольно вам каркать, Парлей, - не стерпел один из капитанов, -
Шторма не будет.
- Будь я крепок, как когда-то, живо поднял бы якорь и убрался отсюда,
- ответил хозяин старческим фальцетом. - Живо убрался бы, если б был
крепок и силен и не потерял еще вкус к вину. Но вы останетесь. Вы все
останетесь. Я бы и не советовал, если б думал, что вы послушаетесь.
Стервятников от падали не отгонишь. Выпейте еще по стаканчику, мои храбрые
моряки. Ну-ну, чем только не рискуют люди ради нескольких соринок,
выделенных устрицей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10