Россия - это
безумно рискованное вложение. Это компании-банкроты, компании без фондов,
компании с прогнившими станками, компании-сломанные утюги. Один процент?
Да некоторые из них не стоят и ломаного гроша! Им фонды оценивали по
знакомству.
- А "Рослесэспорт"? Там тоже финансовая чехарда?
- Нет. Для того, чтобы выпустить АДР, которые пройдут биржевой
листинг, компания обязана пройти финансовую проверку по американским
правилам. Это не все западные компании могут себе позволить. Когда недавно
Даймлер-Бенц выпустала АДР, ей пришлось указать убытки в добрый миллион, а
в Германии она показала прибыль, - вот такая разница в финансовых
правилах. Мало кто из русских компаний может позволить себе выпустить АДР.
- А Севченко может?
- Не знаю. Но, видимо, может. При условиях.
- Каких?
- Ну, это же рыхлый холдинг. Акции комбинатов отдельно, сеть продажи
- отдельно, - такой компот из компаний. Это делается, чтобы запутать
отчетность и не платить русские налоги. А теперь для американцев надо все
это распутывать обратно. Полная перестройка. Севченко даже создал для
этого специальную структуру, "Лесинвест". Готовить сценарии размещения
акций, проспекты эмиссии и так далее. Только он туда идиота какого-то
посадил.
- А какие у него отношения с "Александрией?"
- Он клиент банка.
- И все?
Шакуров долго колебался.
- Нет, не все, - вдруг сказал он. - Я думаю, - слышите, я не повторю
этих слов и не отвечаю за их достоверность, - но я думаю, что фактически
они заключили с банком договор о слиянии. Договор о том, что банк и
"Рослесэспорт" действуют в полном согласии для достижения большей
прибыльности, не образуя, однако, единого юридического лица для большей
гибкости действий.
- И когда вы это узнали?
Шакуров вдруг замолчал.
- Вы это узнали недавно и по поручению Сазана?
- Я и мой паршивый язык, - сказал с досадой Шакуров.
Не успела стальная, обшитая кремовым деревом дверь банка закрыться за
Тихмировым, как в кабинете Шакурова зазвонил телефон. Шакуров снял трубку.
- Что у тебя делал этот мент? - спросил голос Сазана.
- Спрашивал о компании Севченко.
- Он на него работает.
- На Севченко? Он даже не арестовал тебя.
- Если бы он арестовал меня, я бы через месяц был на свободе. А он
забрал у меня оружие и оставил меня гулять, чтобы я поехал за новым
оружием и чтобы меня по пути расстреляли охранники Севченко.
- Может, он не знал?
- Он не идиот. И он имеет наглость приходить ко мне и обвинять меня в
убийстве Гуни, когда он прекрасно знает, что это Гуня рассказал Севченко о
Варшавском складе!
- Жалко, - сказал Шакуров. - А у меня было впечатление, что этот
человек не продается. Я еще смотрел на него и думал: "Как это прекрасно,
что в наши дни есть человек, который не продается".
- Не бывает людей, которые не продаются. Бывают люди, которые не
продаются всякой речной рыбе. Мы не в той весовой категории, Саша.

Четырехэтажный особняк экс-министра стоял в глубине огромного
участка, заросшего соснами с розовыми чешуйчатыми стволами. Солнечные лучи
протянулись между сосен и голых берез, как струны на арфе, и огромное
желтое солнце плавало, как рекламный аэростат, над сверкающей черепичной
крышей. Особняк был весь сложен из черных просмоленных бревен и от перилец
крыльца до слуховых окон покрыт затейливой резьбой. Это была вольная
фантазия на темы царского дворца в Угличе и презентационный материал: что
можно сделать из Русского Леса.
Близ стены стоял отдельный домик для охраны. На верхнем этаже маячил
парень в камуфляже, и у ног его надрывалась овчарка.
Особняк был набит охраной, как коробочка мака - созревшими семенами.
Несмотря на то, что Сергея пригласили и даже привезли на одной из машин
Севченко, он долго маялся у навеса под цепким взглядом человека с кобурой,
пока привезший его водитель ходил в главный дом за пропуском и докладом.
Впрочем, большинство охранников, раздевшись до пояса и подставив крепкие
спины заходящему солнцу, благоустраивали территорию.
В глубине двора стоял грузовик, и из него выволакивали огромную,
завернутую в хрустящий пакет кадку с пальмой. Пальму поставили на
электрокар, и тот поехал к длинной оранжерее, похожей на стеклянного
червя, сползающего от дома к пруду.
Наконец охранник вернулся, сопровождаемый высоким человеком с военной
выправкой. Рука у человека была подвешена на свежей перевязи. Человек
представился как Давидюк.
Давидюк повел Сергея за электрокаром. Оранжерея была жаркая и
огромная, и Давидюк сказал, что по плану оранжерея будет
четырехугольником, с внутренним двориком посередине, и что в одной из
сторон, наверное, Анатолий Борисович будет растить розы и делать новые
сорта, и что первый новый сорт будет называться "розой Севченко". Давидюк
сказал, что Анатолий Борисович с детства любил цветы, и что эта оранжерея
уже влетела им в копеечку в твердой валюте, потому что Севченко построил
особую секцию для кактусов и тащит их со всего света, "а таможня дерет с
них хуже чем за водку". И еще он переманил к себе человека из Тимирязевки,
который обещает ему вишни в марте и прочие насилия над природой.
Севченко действительно стоял в зимнем саду и наблюдал за тем, как
веселые охранники втискивают пальму в дырку в земле. В руке Севченко
вертел аккуратную табличку с надписью "Livinstonia Sinensis". Мраморная
дорожка под ногами Севченко была засыпана черным торфом, и на маленьком
прудике в центре зимнего сада лежали два автомобильных стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68