Немецкий КП прекратил существование. Однако фашисты, видимо, все же успели передать команду на аэродромы. Прошло четырнадцать минут, и в воздухе появилось полтора десятка "мессершмиттов". Но было уже поздно: наступившие сумерки вынудили противника повернуть обратно...
Несмотря на то что фронт перед Воронежем стабилизировался, боевые схватки в воздухе не прекращались ни на один день. Наша воздушная армия не располагала крупными силами: самолетный парк за время напряженных боев очень поредел; были дни, когда мы имели всего две сотни самолетов, при этом истребителей - не более трех десятков. И надо было видеть, сколько изобретательности и находчивости проявляли командиры, летчики, инженеры, техники, младшие специалисты, чтобы по мере возможности наносить урон врагу и в сжатые сроки отремонтировать самолеты.
Неугасаемая творческая жилка была не только у полковника М. Г. Мачина, возглавившего вскоре 5-й истребительный авиакорпус нашей армии (ныне он Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации), но и у многих других наших командиров. Чаще всего они учили своих подчиненных личным примером. В связи с этим мне припоминается боевая деятельность дважды Героя Советского Союза, ныне маршала авиации, Евгения Яковлевича Савицкого. Тогда он командовал 205-й истребительной дивизией.
Однажды командующий фронтом поставил перед авиацией задачу разрушить железнодорожный мост через Дон у города Семилуки. В дневное время налет на мост делать было нецелесообразно: объект прикрывался многослойным огнем зенитной артиллерии, в воздухе патрулировали "мессершмитты". Поэтому выполнение боевого задания было возложено на 208-ю ночную бомбардировочную авиадивизию полковника Ф. П. Котляра.
- Этим ударом мы поможем защитникам Сталинграда,- сказал я командиру дивизии. - Подумайте, как лучше, с наименьшими потерями выполнить задание командующего фронтом. На подготовку вам отводится двенадцать часов. Свое решение доложите в восемнадцать ноль-ноль.
Для разрушения моста необходимы бомбы весом в 250, 500 и более килограммов. Ни Р-5, ни тем более По-2 не могут брать такой груз. Следовательно, нужны самолеты СБ, но их в дивизии осталось очень мало. Интересно, какой выход предложит комдив?
В назначенный срок полковник Котляр прибыл в штаб.
- Нужда - мать изобретательности! - начал он.- Исходя из возможностей дивизии, решил выполнять задачу комбинированным способом. Первый эшелон самолетов Р-5 с высоты тысяча триста - тысяча восемьсот метров будет уничтожать зенитную артиллерию и пулеметы, прикрывающие мост, в радиусе трех-четырех километров. Второй эшелон, состоящий из самолетов По-2, ударит по прожекторам и зенитной артиллерии уже в одном-двух километрах от цели. А главный эшелон - экипажи четырех СБ, имеющих по две ФАБ-250, и пяти самолетов Р-5 с ФАБ-100 нанесут удар последовательно одиночными самолетами с интервалом в сорок секунд.
В ту же ночь группа приступила к выполнению задания. Все шло по плану. Экипажи СБ, приблизившись со стороны Касторной, нанесли удар непосредственно по мосту, за ними шли Р-5, сбрасывая бомбы на железнодорожное полотно. И хотя летчикам не удалось полностью разрушить мост, две 250-килограммовые бомбы разорвались непосредственно у его опоры. Восточный конец фермы сдвинулся, полотно сместилось, движение по мосту стало невозможным. Кроме того, разрушенными оказались полотно железной дороги и насыпь. Экипажи вернулись на свои аэродромы без потерь. В течение пяти дней воздушные разведчики доносили, что движения по мосту не наблюдается.
Отлично работали и другие экипажи ночников. Так, командир 331-й эскадрильи майор П. М. Ехвалов доносил в армейский штаб:
"В ночь с 21 на 22 сентября экипаж в составе летчика лейтенанта Гладилина, стрелка-бомбардира лейтенанта Пучина, стрелка-радиста сержанта Мусиенко при бомбометании станции Курбатово взорвал вагон со снарядами, от которого загорелся весь эшелон. Результат их удара видели лично я и помощник старшего штурмана дивизии капитан Кошелев. Горело до пятидесяти вагонов".
В двадцатых числах октября меня вызвали в штаб ВВС. Возложив командование армией на своего заместителя генерала В. И. Изотова, я вылетел в столицу.
Уже несколько месяцев под Воронежем шли упорные бои, и, занятый повседневными фронтовыми делами, я просто не имел времени для каких-либо посторонних размышлений. Только на борту самолета, летящего в Москву, появилась возможность отвлечься от мыслей, связанных с боевой работой авиации. В первую очередь, конечно, волновал вопрос: зачем вызывает командующий ВВС? Я терялся в догадках, не находил подходящего ответа.
Под крылом проплыли знакомые очертания подмосковных городов и поселков. Штурман вышел из кабины экипажа и доложил:
- Нас принимает Центральный аэродром.
Через несколько минут машина зарулила на стоянку, и я направился в штаб ВВС. Генерал Г. А. Ворожейкин принял меня немедленно. Он расспросил о делах на фронте, затем сказал, чтобы я позвонил в Генеральный штаб, Александру Михайловичу Василевскому.
- Все узнаете у него, - закончил короткую беседу Ворожейкин.
Когда я набрал нужный номер, мне ответил не Василевский, а Николай Федорович Ватутин:
- Приезжайте в Генштаб, Степан Акимович.
С Ватутиным мы работали вместе уже несколько месяцев. Энергичный и вдумчивый командующий Воронежским фронтом глубоко вникал в авиационные дела. Подчас приходилось слышать от него и не совсем лестную оценку действий наших летчиков. Но такие случаи бывали не часто. Николай Федорович отличался умением владеть собой, обладал редкой выдержкой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133