– возразила Сильвия.
– Я просто импровизирую, душечка… Импровизирую, глядя на цвет ваших щечек в данную минуту, – ответила миссис Армистэд.
У Сильвии не было другого выхода, как только смело ответить на вызов.
– Вы, конечно, понимаете, что я взволнована, ведь я и представления не имела о том, что он вернулся с Запада.
– Говорят, что он оставил там жену, – с невинным видом заметила миссис Армистэд.
– А! – произнесла Сильвия. – В таком случае он, наверно, недолго пробудет здесь.
Наступила пауза. Вдруг миссис Армистэд заговорила мягким, ласковым голосом:
– Сильвия, – сказала она, – не думайте, что я не понимаю, что происходит в вашем сердце. Я умею отличать подлинное чувство. Если бы вы знали в те времена то, что вы знаете теперь, то этот очаровательный роман не кончился бы трагедией.
Можно было подумать, что в миссис Армистэд пробудились вдруг лучшие струны ее души. Но Сильвия знала эту женщину. Она много раз наблюдала, как миссис Армистэд искусно завлекала свою жертву.
– Да, миссис Армистэд, – сказала она мягко. – Но у меня по крайней мере есть утешение, что я сделалась мученицей науки.
– Каким образом?
– Разве вы забыли новый медицинский термин, который я дала миру?
Миссис Армистэд несколько минут смотрела на нее в изумлении.
– Да, Сильвия, – прошептала она, отдавая ей должное. – Да, вы можете постоять за себя!
– Разумеется, – ответила Сильвия. – Расскажите об этом другим моим друзьям в городе.
Битва кончилась, и миссис Армистэд покатила дальше.
Сильвия долго не могла прийти в себя и отвечала невпопад детям, щебетавшим вокруг нее. Ее испугало волнение, которое она почувствовала при виде Франка Ширли. Достаточно было ей увидеть его верхом на улице, чтобы прошлое с новой силой всколыхнулось в душе. Она забыла миссис Армистэд, забыла весь мир, смущенно прислушиваясь к тому, что происходило в ее сердце. Она навсегда вычеркнула Франка Ширли из своей жизни и из своих мыслей, и ей казалось странным и неестественным, что она могла так волноваться.
Ее удивляло поведение родных. Знали ли они, что Франк Ширли вернулся? А если знали, то почему не сообщили ей об этом. На минуту у нее мелькнула мысль, что они, быть может, не считали это известие интересным для нее. Но нет, кассельменские дамы вовсе не были так наивны, они только притворялись ради приличия. Но как глупо было с их стороны не предупредить ее! Ведь она могла внезапно столкнуться с Франком в присутствии посторонних! Тогда она, наверное, выдала бы свое волнение, и как раз теперь, когда все взоры направлены на семью Кассельменов.
Сильвия решила, что в будущем постарается избегать встречи с ним. Она будет сидеть дома, пока он не уедет. Если у него осталась на Западе жена, то он, наверное, недолго пробудет здесь. По всей вероятности, он приехал только, чтобы навестить мать и сестер. Сильвия старалась убедить себя, что ей безразлично, есть у Франка Ширли жена или нет. Какое это может иметь значение, если сама она, Сильвия, замужем? Однако она не могла отрицать, что известие о женитьбе Франка Ширли причинило ей боль. Какую жену он мог найти себе на дальнем Западе, где сам был чужестранцем? И почему он не привез ее с собой к своим родным?
Когда Сильвия вышла из коляски, то решение было принято. Она никуда не выйдет, пока не узнает, что опасность миновала. Но на следующий день соседка пригласила Сильвию и Селесту поиграть вечером в карты. «Это не званый вечер, – пояснила хозяйка, миссис Уайзерспун, по телефону. Просто соберутся несколько друзей, чтобы приятно провести время». Она просила миссис Кассельман передать приглашение Сильвии и выражала надежду, что та не откажется прийти. Один только намек на то, что Сильвия может отказаться, заставил «мисс Маргарет» разволноваться. Почему бы Сильвии отказываться? Она приняла за нее приглашение, а затем пошла уговаривать дочь пойти в гости ради Селесты и ради всей семьи, чтобы показать обществу, что несчастье не сломило ее.
Были еще причины, почему трудно было отклонить это приглашение. Миссис Вирджиния Уайзерспун была дочерью генерала, имя которого можно найти в каждой книги по истории. У нее был знаменитый на всю страну дом, но дом этот грозил развалиться, а муж ее редко бывал достаточно трезв, чтобы понять это. Кроме дома у нее были три цветущие дочери, которых она старалась сбыть с рук, прежде чем потолок в ее гостиной обрушится на головы их поклонников. Настойчивость, с которой она охотилась за женихами для своих дочерей, постоянно служила предметом шуток и насмешек в штате. Естественно, что все эти обстоятельства заставляли Кассельменов относиться к разорившейся семье с подчеркнутым уважением. Можно пренебрегать богатыми янки и отворачиваться от новоиспеченных богачей, но нельзя отказывать во внимании семье, живущей в таком старом разваливающемся доме, где в ящиках из кедрового дерева хранятся вылинявшие мундиры и зазубренные в боях сабли.
Долли Уайзерспун, старшая дочь, была прежде соперницей Сильвии по красоте, но пальма первенства все же досталась последней, как самой прекрасной девушке в округе Кассельмен. Поэтому Долли и ее мать ненавидели Сильвию. Тем не менее они приглашали ее и ее сестру на свои карточные вечера, и Сильвия с сестрой должны были принимать приглашение. Этого требовали светские условности. Сильвия и Селеста были самыми красивыми из гостей миссис Уайзерспун. Селеста, похудевшая и побледневшая от горя, казалась особенно девственной и нежной в своем белом шифоновом платье. А Сильвия, величественно прекрасная, в платье изумрудного цвета напоминала сирену.
Сильвии сразу показалось, что хозяйка несколько взволнованна и старается скрыть это под маской особенной любезности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76