Он просто влюблен в Неваду, заметила? Но когда ему было восемь или девять лет, его родители развелись. Скандал был жуткий! И мать увезла его в Бостон, она вообще оттуда, а когда вышла за Тома Фримонта, приехала в Неваду.
– И что, Адам больше не виделся с отцом? Не приезжал к нему летом и на каникулы?
– Не знаю, если честно. Том уехал на Аляску. А я не видела Адама с того дня, как Кэтрин Фримонт посадила его в свою машину, и до того, как он неожиданно, уже взрослый, холодным утром появился в городе и начал приводить в порядок свой домишко, ну тот, знаешь, в самом конце улицы… Айрис, ты меня слышишь? Я говорю, сегодня твой последний день, последний шанс. Что ж, понадеемся, что у твоей истории будет счастливый конец. Удачи тебе, девочка.
– Да, удача мне бы не помешала, – сказала Айрис, поднимаясь со стула.
Забившись в угол кабины, Айрис старалась не думать о собаке, путешествующей в кузове грузовика, прямо за ее спиной. Адам Фримонт был, как обычно, одет в свои любимые джинсы и рубашку с замшевым жилетом, расшитым черными, голубыми и зелеными бисеринками и украшенным бахромой. Густые, золотящиеся на солнце волосы походили на шкуру горного кота.
– Было, наверное, ужасно для вас, привыкшего к просторам Запада, расти в Бостоне, – прервала молчание Айрис.
Метнув на девушку взгляд, Адам вновь уставился на дорогу, если можно было так назвать глубокую колею, всю в колдобинах, по которой неторопливо ползла «Эсмеральда».
– И кто же вам это рассказал?
– Попробуйте угадать.
– Лена, конечно, – кивнул он. – Долго же она терпела, целых две недели.
– Почему вы держите это в секрете?
– Раз Лена знает, то это уже ни для кого не секрет. Я просто не люблю об этом разговаривать.
– А ваша мать все еще живет в Бостоне?
– Да, – последовал сухой краткий ответ.
– А когда вы навещаете ее, то всегда появляетесь там, в индейской жилетке и вместе с этим зверем?
– Нет.
– Не навещаете или не берете с собой зверя?
– Что-то вы очень любопытны сегодня. Надеюсь, не будете продолжать в том же духе до вечера?
– Непременно буду. Я намерена допрашивать каждую ящерицу, каждого зайца и каждую змею. Но вы же не будете ходить за мной, так что, какая вам разница.
Адам вновь взглянул на девушку, и в его глазах мелькнула искорка смеха.
– Ладно, понадеемся, что за один день без меня мир не рухнет, – наконец сказал он. – Вам же не помешает лишняя пара рук, ведь так, Айрис?
– Вы серьезно?
– Серьезнее некуда.
– И будете делать все, что я скажу? Снова смешливая искорка.
– Все, что бы ни приказали.
«Эсмеральда» тем временем вползла, наконец, на Центральную улицу Рейнбоу.
– Итак, с чего бы вы хотели начать?
Его предложение помочь было настолько неожиданным, что Айрис долго молчала, раздумывая, как бы получше использовать его.
– Будем осматривать все, что осталось от города, все места застройки. Кстати, у меня с собой металлоискатель, – сказала, наконец, она.
– Только будьте осторожны.
– Я не собираюсь лезть туда, где действительно опасно, – вспыхнула Айрис. Но, глубоко вздохнув, извинилась: – Простите. Просто я… Хотя нет, это пустяки. Пойдемте. Займемся делом.
Солнце уже клонилось к западу, когда Айрис нашла нечто, не обозначенное на карте.
Оно представляло собой полузасыпанную нору, почти невидимую в непролазных зарослях полыни. Айрис ни минуты не сомневалась, что эта нора выкопана человеком. Толстые балки, поддерживающие лаз, сгнили почти полностью, и вход оказался засыпан, но в него вполне можно было пролезть.
Айрис порылась во вместительной поясной сумке. Фляга с водой. Шоколадное печенье. Три драгоценных камня, служившие талисманом. Ага, вот и фонарик.
Фонарик был небольшой по сравнению с огромным, с хорошую тыкву, фонарем Адама, хранящимся в «Эсмеральде», но его мощности оказалось достаточно, чтобы рассеять кромешную тьму, царившую в подземелье. Тонкий луч осветил земляной полметра на два с половиной ниже поверхности, а также крепления и что-то похожее на тоннель.
– Вот оно, – пробормотала девушка. – Точно. Интуиция меня не подвела. Да-а, Айрис, может, Лена и права, и у твоей истории будет хороший конец. А как удивится Адам Фримонт! «Только будьте осторожны».
Спустив вниз металлоискатель и сунув фонарик обратно в сумку, Айрис спрыгнула в нору. Убедившись, что твердо стоит на ногах, девушка снова вытащила фонарик и включила его.
– О, Боже! – изумленно выдохнула она.
Слабый луч осветил тоннель. В нескольких футах от входа он разветвлялся, от него шел еще один, поуже и пониже – идти в нем можно было, только согнувшись в три погибели. Примерно через метр шло еще одно ответвление – налево, а затем, через пару метров, – направо.
– Вот так лабиринт, – вслух сказала Айрис, но звуки ее голоса тут же умолкли, подавленные мрачной атмосферой, царившей в катакомбах. – Эти тоннели наверняка тянутся на мили. Но ожерелье точно спрятано здесь, лучшего места и найти нельзя. В какой же из ходов ты свернула, Айрис? Куда пошла?
Конечно же, ответа не последовало. Катакомбы надежно хранили тайны. Айрис остановилась, в раздумье, разглядывая руки. На левом запястье белел старый глубокий шрам – память об острых собачьих клыках. И девушка свернула налево.
Кусочки шоколадного печенья, сунутые заботливой Леной, отмечали ее путь. При каждом новом повороте Айрис клала на землю кусочек печенья. Они послужат ориентиром при возвращении. Хотя и без них она вполне бы обошлась. Сейчас она каждый раз поворачивает налево, значит, потом будет сворачивать направо. Просто, как дважды два. Но осторожность все же не помешает.
Тоннель разветвлялся снова и снова, и казалось, что ему нет конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44