Мне не нужен ребенок. По крайней мере сейчас. Я не могу себе это позволить. – И тут же, словно впервые поняв, что именно с ней не так, расплакалась.
– Ш-ш… – прошептал Том, прижимая ее к себе. – Все будет хорошо. Ты не беременна, я в этом совершенно уверен. А если… если это не так, мы сделаем все, что ты только захочешь. Не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Люди постоянно сталкиваются с такими проблемами.
Дипа плакала уже вовсю.
– К тому же я вообще люблю детей, – добавил он, надеясь, что это поможет.
Она ущипнула его.
И что теперь? Не мог же он, следуя своему девизу, сказать, что ничего не имеет против абортов.
– Выбор есть всегда, – добавил Том и неожиданно почувствовал, что его накрывает волна паники.
Неужели с ними действительно случится такое? И что, черт возьми, скажет мать?
– Надо выпить чаю. – Он осторожно усадил Дипу на кровать, потом открыл дверь в кухню и занялся поисками чайника.
Глава 4
Анна проснулась рано, когда свет только-только проник через тонкие занавески на окне спальни, той, которая была целиком в ее распоряжении и которую ей не приходилось делить с младшим братом.
Она посмотрела на часы – шикарные, водонепроницаемые; она даже на ночь их не снимала – и увидела, что они показывают без четверти семь. Хорошо. Отец и Мишель вряд ли встанут раньше чем через два часа, так что ей никто не помешает. Анна собиралась сделать то, что могла сделать только здесь, то, что было ее секретом, то, что она от всех скрывала.
Завернувшись в голубой халат, она тихонько выскользнула из спальни, прошла в гостиную и осторожно включила телевизор. Потом, перебрав видеокассеты на полке, нашла нужную у задней стенки, там, где оставила ее в прошлый раз. Однако, прежде чем включить «воспроизведение», совершила экскурсию в кухню и приготовила себе завтрак из шоколадных шариков «Коко попс», кукурузных хлопьев «Кранчи нат корнфлейкс» и стакана молока. Прихватив чашку, Анна вернулась в гостиную и включила видеомагнитофон.
Она планировала посмотреть все, все девяносто минут записи. Вот мама кормит ее грудью, а папа снимает их на видеокамеру и говорит, какая чудесная, какая красивая у них девочка. Вот он протягивает руку и прикасается к ним обеим, как будто не верит, что все происходит на самом деле.
Но больше всего Анну трогал другой эпизод. Трогал так, что она даже плакала. Мама сидит на стуле в саду. Маленькая Анна ползает у ее ног между рассыпанными по траве игрушками, а отец, снимая эту сцену, идет к ним.
* * *
– Эй, привет. – Застигнутая врасплох, Ева заслоняет ладонью глаза от бьющего в лицо солнца.
– Привет. – Камера прыгает – это Джозеф наклоняется, чтобы поцеловать Еву в щеку.
– В чем дело? – смеясь, спрашивает она. – У тебя такой загадочный вид.
– Да, время пришло. Шоу начинается.
– Вот как? Прекрасно.
Джозеф устанавливает камеру на столе, направив ее на сидящую на стуле Еву.
– Хочу, чтобы пленка зафиксировала твою реакцию.
– Ясно. Можно начинать бояться?
– Тебе виднее.
Он стаскивает с плеча гитару, ставит ногу на стул и трогает струны.
– Номер собственного сочинения, исполняется впервые.
– Как мило, – благосклонно кивает Ева и сразу же добавляет: – Может, мне прикрыть ребенку уши?
– Ха, ха, как смешно. Ну ладно… раз, два, три… поехали! – Джозеф начинает петь, если только это можно назвать пением, продолжая бренчать на гитаре:
Ева, ты моя королева,
Ты – прекрасная дева,
Все, что есть у меня.
Ева хватается за живот и чуть не падает от смеха со стула, но пение продолжается:
Пусть певец я не очень,
Но, уверен, захочешь
Обручиться со мной.
В этом месте Джозеф опускает руку в карман, достает маленькую коробочку и протягивает своей королеве.
Каждый раз, просматривая этот эпизод, Анна чувствовала, как к горлу подступает комок. Ее отец становится вдруг необычайно серьезным и искренним. Мама со странным, немного сконфуженным выражением лица берет коробочку, не говоря ни слова, открывает ее и поднимает голову, глядя на него так, будто ожидает еще каких-то объяснений.
– Господи, перестань терзать мои уши! Что ты хочешь сказать?
– Эй, дослушай до конца. Это же мой лучший хит:
Предложить тебе жажду
И уже не однажды…
Она снова хохочет и, подняв дочь, закрывает ей уши.
– Джо!
– Что такое? Дай закончить.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, и в этот момент на лицо Евы ложится улыбка – потаенная, скрытная, сексуальная улыбка, которую Анна не видела никогда больше. Ни разу.
– Какое красивое, – говорит она, рассматривая кольцо и восхищенно качая головой. – А мы можем себе это позволить?
– Ну, придется подработать на стороне…
Оба хохочут как сумасшедшие.
Джозеф берет кольцо и надевает ей на палец.
– Когда ты будешь готова выйти за меня замуж?
– Я люблю тебя, – говорит Ева, и они начинают целоваться, причем Джозеф театрально постанывает для пущего эффекта.
– Если любишь, выходи за меня, – добавляет он.
– Ну, я не знаю… Не знаю, хочу ли опять… все это у меня уже было и…
– Не «все это», Ева. Ты выйдешь замуж за меня, а не за кого-то. Или я тебе не нужен?
– Послушай, почему бы тебе не выключить эту штуку? – говорит Ева, глядя прямо в камеру, как будто только что ее заметила.
И… все. Конец фильма.
Слезы сменились рыданиями. Выплакавшись, Анна достала из кармана заранее припасенные салфетки и вытерла глаза. Как же так вышло? Почему два человека, любящие друг друга, закончили так печально? Почему ее папа оказался в Манчестере с глупой, отвратительной Мишель, а мама осталась одна?
Почему они, ее родители, допустили такое?!
Она, наверное, тысячу раз задавала им этот вопрос, а они несли в ответ какую-то чушь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83