Но это был ее дом, за него не приходилось много платить, и дался он ей немалым трудом.
– Я хочу иметь то, что имею, – с раздражением отвечала Ева, когда Джозеф заводил разговоры о переезде. – Мне здесь нравится. К тому же Денни и Том рано или поздно уйдут, и тогда у Анны будет целая комната, а нам станет посвободнее. И район совсем не такой уж плохой, здесь живут мои друзья. И школа хорошая, для Анны вполне подходит.
Спор затихал на какое-то время, однако рано или поздно неукротимый прилив переполнявших Джозефа желаний прорывался вновь.
– Перестань покупать всю эту ерунду! – кричала ему Ева. – У нас уже нет свободного места. Ты жалуешься на тесноту, но сам же ее и создаешь. Посмотри, в каждом углу что-нибудь да стоит.
Одна особенно запомнившаяся ссора закончилась тем, что она перевернула полки с компакт-дисками и коробки разлетелись по полу.
В том году Денни и Том перебрались в скромную квартирку за углом, деньги на которую Ева сняла со своего счета. Конечно, она понимала, что начинать самостоятельную жизнь ее ребятам еще рановато – одному исполнилось девятнадцать, другому только семнадцать, – но ее дом становился слишком мал для них и их друзей. Особенно же мешали им проблемы, возникавшие у супругов.
– Почему я не могу стремиться к большему и лучшему? Почему я не должен хотеть зарабатывать? Почему ты против того, чтобы мы хоть немного продвинулись вверх? – бушевал Джозеф. – Что с тобой? Почему ты такая? Я люблю тебя, однако мне определенно не нравится, как ты живешь. Когда-то у тебя было все: машины, дом, деньги. Почему мне запрещено даже думать о чем-то подобном? Да, терять больно, но почему ты уверена, что плохое обязательно повторится?
– Потому что так лучше, Джозеф. Ты и понятия не имеешь, насколько лучше! – отбивалась Ева.
И словно пощечина:
– Боже, какая ты упрямая и ограниченная. Или, может, просто слишком старая для меня…
Потом были слезы, прощение и примиряющий секс, однако в конце концов жизнь превратилась в почти непрерывный и невыносимый шторм. Так что, наверное, ей и не следовало так уж удивляться, когда однажды, вернувшись домой, Джозеф сообщил, что фирма открывает отделение в Манчестере и ему предложено отправиться туда в роли начальника.
– Манчестер! – воскликнула Ева. – Нет, мы не поедем ни в какой Манчестер.
Он разулся, подошел к холодильнику, налил себе стакан апельсинового сока и лишь затем спокойно сказал:
– Я об этом и не думал. Мне снимут квартиру; жить я буду там, а сюда возвращаться на выходные.
Все было уже решено; Джозеф вовсе не советовался с ней, не консультировался, а лишь сообщал о том, как у них теперь будет дальше.
– Ясно. – Она тяжело опустилась на стул у кухонного стола, понимая – это начало конца.
Было тяжело, но к отчаянию примешивалось странное чувство облегчения. Сил не оставалось, постоянные стычки и волнения делали жизнь невыносимой. Из-за них она отправила из дома двух своих мальчиков, по которым теперь ужасно скучала, зная, что они уже никогда не будут вместе, как прежде.
– Ох, Джозеф, – всхлипнула она, закрыв лицо ладонями. – Вот и ты уходишь.
– Никуда я не ухожу, – твердо заявил он. – Я люблю тебя, люблю Анну и мальчиков. Просто подумал, что сейчас нам не мешает пожить отдельно. Вспомнить, как все было. Подумать о хорошем. О том, что нам нравилось друг в друге.
– Нет, нет. Ты перестанешь быть частью семьи. Ты будешь видеться с Анной только по выходным, ты отвыкнешь класть ее в кроватку, поправлять одеяло, читать ей сказки на ночь. Ей будет ужасно не хватать тебя. И все ради чего? Ради лишних денег?
Подняв голову, она увидела в его глазах слезы.
– Что ты говоришь, Ева? Конечно, я буду скучать по ней… и по тебе тоже. Но если мы сейчас ничего не сделаем, то не протянем и месяца. Мне просто необходимо уехать. Для того, чтобы мы смогли остаться вместе.
– Такое расставание ничего не решает.
– Ладно. И что, черт возьми, ты предлагаешь? Начальство поручило мне работу. Отказаться невозможно. Я не могу…
– Разумеется, можешь. Ты в два счета найдешь себе другое занятие. Здесь, в Лондоне.
– Я не проработал еще и двух лет. Сейчас мне делают заманчивое предложение, предложение, о котором можно только мечтать, а я иду на попятную. И что обо мне подумают?
Она фыркнула.
«Что обо мне подумают?..» Да кто он такой? Тот ли это Джозеф, который читал ей в постели французские стихи?
Как она могла ошибиться? Как могла не разобраться в человеке, с которым прожила почти шесть лет? Что его изменило? Откуда вдруг такие настроения? Такая озабоченность будущим?
– Дело не в романе или в чем-то таком, – со странным спокойствием, вызванным, возможно, комбинированным эффектом джина и травки, сказала она Джен. – Мы всего лишь перестали его интересовать. Я и Анна. Это было очевидно. Он думал о чем-то другом, он уже был где-то далеко, не здесь, не с нами. Наши проблемы перестали быть его проблемами. Он не хотел спорить, не хотел переубеждать меня, не хотел знать мое мнение. Очевидно, Джозеф давно решился и только ждал подходящего момента, чтобы поставить меня в известность. Раньше мы были на равных, теперь – нет.
– Раньше? То есть когда ты командовала, – указала Джен.
– Я никогда не командовала, – раздраженно возразила Ева. – Он помогал, вносил свой вклад, делал что мог. Но теперь… Работа, одно, другое… Господи, мне это напоминает жизнь с Деннисом.
Некоторое время они сидели молча, уютно устроившись рядышком на диване.
– Может, ему не нравилось, что ты не хочешь выходить за него замуж? – предположила Джен.
– Я просто не хочу повторять то, на чем обожглась. Жуть. Не хочу снова становиться женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83