Почти сразу же за ним вышел и Як, но обладателя усов и бакенбардов и след простыл.
Последним телеграмму получил Карл Кулласепп - Моцарт. Он располагался один в небольшой двухместной каюте второго класса. Около одиннадцати вечера он ушел в Адмиральский паб и оставил в дверях соответствующую записку. "Как будто знал, что его будут разыскивать", - подумал Як, прочитав её. Когда он добрался до указанного в записке бара, там - в отличие от всех других ресторанов - было людно. Рекой лилось пиво, многие выпивали и более крепкие напитки. Огромного роста детина, похоже, один из членов делегации из Выру, встав на стул и размахивая литровой пивной кружкой, дирижировал нестройным, но веселым смешанным шведско-финско-эстонским хором:
"Vana Kuusti ostis valge hobuse,
Ostis valge hobuse!
Kuusti, Kuusti anna piitsa,
Oma valge hobusel."16
Чтобы удержаться на ногах, детина наклонялся то вперед, то назад, то вдруг выделывал такие коленца, что захмелевшие хористы хохотали до колик.
- Господин Кулласепп! - пытаясь быть услышанным, что есть мочи выкрикнул Як.
- В чем дело? - также громко ответил неприметный мужичок, оторвавшись от кружки и сверля телеграфиста неприязненным взглядом.
- Вам срочная депеша, сэр! - балансируя между столиками, Як чуть не упал, но мужичок неожиданно сильными руками удержал его.
- Вот это хватка! - воскликнул он, морщась от боли в плечах, за которые взял его маэстро. - Вам не Карлом Кулласеппом, вам впору Йоханнесом Коткасом зваться.
- Весом не вышел, - ответил мужичок, читая телеграмму.
- Ну вот, - пробормотал он разочарованно, - опять сестра родила девочку.
- Чудак! - загремел детина. - Девочки - это же к миру, радоваться должен. За здравие новорожденной!
Все были рады очередному поводу для тоста. Один лишь новоявленный "дядя" был явно раздосадован.
- Мы мальчика ждали, - хмуро повторял он, пробираясь к выходу.
В нескольких столиках от Моцарта сидели Сальме и Росс. Перед ужином они забежали на часик в сауну и теперь отдыхали, потягивая бочковой "Хайникен". В эту ночь Иван решил не выпускать Моцарта из вида. Никаких конкретных подозрений у него не было. "Не интуиция, а наваждение какое-то", - злясь на самого себя, раздраженно подумал он, сказал Сальме, что отлучится туда, "куда царь пешком ходил", и направился за Моцартом. "Срочная депеша, - повторил он мысленно слова телеграфиста. - Пришла на паром ночью. Более чем странно".
Коридор был пуст, лишь в дальнем его конце промелькнула фигура вахтенного матроса. Росс посмотрел на часы, была половина первого. "Четко работают ребята, - одобрительно отметил он. - Каждые полчаса обход и регистрация всей контрольной аппаратуры. Можно кремлевское и даже астрономическое время сверять".
Иван вернулся в паб и позвал Сальме.
- Что стряслось? - спросила она, когда он, поддерживая её за руку, заторопился вдоль по коридору к лифту.
- Думаю, лучше нам отлежаться в каюте, - сказал он мягко, ловя её в свои объятия. Сын Кроноса и Реи сердится все сильнее.
- А я решила, что ты отправился выяснять отношения с моим напарником.
- Вроде нам выяснять-то нечего, - эти слова Росса прозвучали неубедительно. И потому он добавил: - А вот телеграмму, её истинный смысл и - главное - её срочность я очень хотел бы разуметь.
- У тебя будет время это сделать, - успокоила она его. "Чего, чего, а времени будет навалом, вагон и маленькая тележка", - скептически хмыкнул он. Наконец, они зашли в каюту Сальме. Иван уложил её в постель, накрыл пледом, сам устроился в кресле. Посвист ветра и надсадное уханье волн сливались в оглушительный поток адской какофонии. Сальме задремала. Иван никак не мог отделаться от мысли, куда подевался Моцарт. Набрал номер телефона каюты, никто не ответил. Где, где он может быть? Не к девушке же на свидание отправился он в такую качку. Нет, тут что-то другое. Что? И это "что" находится в прямой связи со срочной телеграммой.
Не успел Росс положить трубку, как аппарат призывно замурлыкал мелодию песенки "Мой милый Августин".
- Да, - сонным голосом выдохнула Сальме в укрепленный на стенке над её головой изящный пластиковый тюльпан.
- Сальме? - раздался в трубке сквозь шумы мужской голос.
- Я, - она сделала жест рукой, призывая Росса приблизиться.
- Это адмирал Чан Дун. Ты меня слышишь? Я с автопалубы, сюда льет вода. Через двадцать-тридцать минут "Эстония" будет на дне моря. Подымайся на верхнюю палубу, отыщи плот и...
Голос смолк. Раздался мощный удар металла о металл. Погас свет. Почти сразу же он вновь включился, но был уже вдвое слабее.
- Ты видишь, корабль дал легкий крен вправо, - Иван подхватил Сальме на руки и, раскрыв ногой дверь, выскочил из каюты. Пронзительно завыл сигнал тревоги. Сальме встала, ухватившись за поручень.
- Мы должны быть на автопалубе, там наверняка требуется помощь.
- Я - да. Но ты... Ты женщина, - возразил Росс. - И ты слышала, что сказал адмирал.
- Женщина! - крикнула она и он залюбовался ею - так вдохновенно-прекрасно было её лицо, такой силой и решимостью сверкали её глаза. - Любящая. Без тебя мне жизни нет. Куда ты, туда и я.
Лифт быстро опустился до второй палубы. За переборками раздался глухой удар. Еще. И ещё - с нарастающей силой. "Машины сорвались с креплений", подумал Росс, открывая дверь на автодек. Невдалеке от входной лестницы они увидели двух мужчин по колено в воде с пистолетами, направленными друг на друга. Паром качнуло, по полу побежала волна и почти одновременно раздались два слабых хлопка. Стреляли Моцарт и Хосе Бланко.
IX. Save our souls!
На автомобильную палубу адмирал вышел первым из троих, получивших телеграммы. Обычно на ней болталось много всякого люда - члены команды, пассажиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62