Я, такой молодой, я ещё и не жил вовсе. И что - каюк?! Не хочу! Не буду жертвой моря! Спасусь - во что бы то ни стало! А на всех других мне наплевать. Конечно, капитана люблю. Но своя рубаха ближе.
Пересиливая себя, разбивая в кровь лицо и пальцы, я полз вверх в темноте, подминая под себя стонущих и хрипящих, отбрасывая с пути неподвижных и тех, кто пытался ухватиться за меня. Удивительно, но внятных слов ни на каком языке я тогда не слышал. Лишь где-то прямо в затылок мне кто-то дышал и все время жалобно просил: "P((stke, h(rrad!"17 Наконец, дав хорошего пинка обеими ногами, я избавился от этого идиота.
Я вестовой капитана парома "Эстония" Арво Андерсена. Зовут меня Тиит. Я дезертир и подлец, но я умный. Вывалившись на седьмой палубе на левый борт, я глотнул свежего воздуха полной грудью и крикнул: "Дьявол, я готов отдать тебе душу! На кой мне хрен она , если тела не будет. Спаси меня!" И тут же волна смыла меня в море. Я ухватился за надувной плот, но вскоре получил страшный удар в скулу. Наглотавшись солений, я разглядел моего обидчика. Это был тот крутой мужик, которого я встретил у одной из дверей на автопалубу. Он держался у бортика и видно ждал, когда я снова попытаюсь взобраться на его плот. Ручищи - оглобли, кулаки - двухпудовые гири. Нет, с меня было довольно одного хука. Невдалеке скакал по волнам ещё один плот. На нем никого не было. Взобравшись на него, я был во сто крат счастливее, чем если бы взобрался на первую красавицу Раквере, Выру или даже Пярну. Ура, живой! А живой Тиит - это сила.
Капитан
Я чист перед людьми и богом. Вовсе не потому, что не бежал как крыса с мостика, спасая свою шкуру, а вместе со своим кораблем ушел под воду. "Эстония" была великолепным творением германских корабелов паппенбургских верфей. И по всем законам кораблевождения не должна была затонуть. Выполняя мои команды, офицеры и матросы боролись за её спасение и спасение всех, кто находился на борту. Мы попытались развернуть судно кормой к волне. Но "Эстония" не шлюпка, сила инерции была такова, что при скорости 15 узлов в час, нас протащило около километра, а за это время на автопалубу вливалось 10 тонн воды в секунду. За три минуты 1800 тонн! Оторвавшиеся от креплений трейлеры и грузовики сползли на правый борт, туда же перелилась и поступившая через въездной люк вода и произошел неизбежный в этих условиях оверкиль.
Пассажирам, кто сумел выбраться на палубы левого борта, члены команды раздавали спасательные жилеты, помогали спуститься на надувные плоты, в шлюпки, успокаивали, удерживали от паники. Темень, штормовой ветер, семибальные волны. Не у всякого морского волка нервы выдержат все это и позволят сражаться за жизнь. А здесь пожилые люди, женщины, дети, которые надеялись на веселую морскую прогулку.
Я принимаю свой уход спокойно, без ропота. Я люблю жизнь, но я моряк и выполняю свой долг до конца. Из всех членов команды у капитана есть особый, святой долг - если он не может спасти свой корабль, он обязан разделить с ним судьбу.
Простите, люди! Виноват, и потому ухожу на строгий суд владыки морского Нептуна. Засим последует суд небесный - ещё более строгий, беспристрастный, праведный.
Прощайте!
(nnelaps 18
Небольшой, крытый, домашний бассейн был ласковый, стенки выложены радостными плитками с веселыми морскими пейзажами: парусные гонки, дельфиньи аттракционы, соревнования по прыжкам в воду. Из сауны выбежала голенькая белокурая девчушка, остановилась у края бассейна, недоверчиво глядя на его зеленоватую толщу, за ней Сальме и Хильда в купальничках. Посмотрев на ребенка, Хильда покачала головой и сказала:
- Ыннелапс все ещё боится воды.
- А ты? - лукаво улыбаясь, Сальме краем глаза следила за финкой.
- Я? - воскликнула та, делая вид, что не поняла подначки. - Я ни-че-го не боюсь. Когда я с тобой! - и, обхватив Сальме за талию, прыгнула вместе с ней в бассейн. Девочка поначалу широко раскрыла глазенки, но видя, что женщины смеются, успокоилась и тоже заулыбалась.
- Все ещё молчит, - тихо сказала Хильда, выбираясь из воды и ложась рядом с Сальме в парусиновый шезлонг. - Интересно, на каком языке она заговорит. Если это, конечно, случится. Мы ведь даже не знаем её национальность.
- Заговорит, - убежденно ответила Сальме, отжимая волосы. - Пройдет потрясение и заговорит.
Из сауны появились Иван Росс и муж Хильды Кристьян. Оба были в белых плавках, которые резко оттеняли пунцово-распаренные тела.
- Хильда молодчина, что настояла на вашем приезде к нам после госпиталя, - продолжая начатый разговор, сказал Кристьян. "Необычно пространный для финна монолог," - Иван улыбнулся, касаясь ладонью плеча хозяина дома:
- У нас есть подходящее обстоятельствам ходячее выражение: "Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?" Пора и честь знать.
- Девочка, - Кристьян кивнул в сторону Ыннелапс. - Оттаять надо.
- Крис, - повернулась к мужу Хильда. - Проверь, как там дети готовят завтрак.
Через минуту Кристьян вернулся, протянул утренний выпуск "Eesti P(evaleht" Сальме, "Helsingin Sanomat" Хильде, "Moscow News" и "Правду" Россу.
- Пока ничего не сгорело, - объявил он, имея в виду завтрак, и вновь удалился. И хотя доступным средством общения между ними был английский, каждый с удовольствием погрузился в родную стихию.
- Твоя газета публикует списки спасенных? - спросила Хильду Сальме.
- Да, - ответила та, отрываясь от чтения. - Правда, каждый день он изменяется. А что?
- У тебя есть Луиджи Торини?
- Сейчас посмотрю. Сейчас. Да! - радостно воскликнула Хильда. - Есть! Это твой знакомый?
- Знакомый, - выдохнула Сальме, глядя на Росса. - очень даже знакомый.
- Кто он? Итальянец?
- Адмирал, - не задумываясь, вымолвила Сальме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62