– Обещаю.
– Я больше не смогу перенести разлуку с тобой, – Доминик подошел к столу, зажег свечу и поднес ее к лицу любимой девушки, желая посмотреть на него при свете. Ее глаза были похожи на золотые озера, и слезы у нее на щеках сверкали словно алмазы. Свеча задрожала у него в руке, и сердце гулко забилось в груди. – На земле нет никого прекраснее тебя, Лаура, моя королева!
Девушка вытерла слезы, которые текли у нее по щекам, а Доминик, взяв ее руку в свою, стал целовать кончики ее пальцев один за другим. Своей свободной рукой девушка ласкала его волосы, затем она стала целовать его лицо, глаза, но в следующее мгновение он склонил голову к девичьей шее. Очень медленно и от этого сильнее возбуждая ее, Доминик скользнул губами к ложбинке меж ее грудей. Застонав, Лаура обняла его, однако, когда он начал расстегивать ее пуговицы, девушка отшатнулась.
– Ах, нет, нет, Доминик! Сюда кто-нибудь может зайти.
– Отец?
– Да, он часто гуляет в саду по ночам.
– Тогда пойдем ко мне на шхуну.
– Нет, завтра, любимый мой, – испугавшись, что если она останется с ним еще минуту, то не сможет устоять перед желанием, охватившим ее, Лаура выскользнула из мужских объятий и быстро побежала по дорожке к дому.
После всего, что случилось, она чувствовала, что ее охватила невыносимая радость и ей требовалось время, чтобы побыть одной и привыкнуть к ней.
Доминик еще долго оставался в летней веранде, где только что была Лаура. Он вытащил из кармана своей куртки ее портрет и поднес его к свече, наслаждаясь тонкими благородными чертами лица девушки. Вспоминал, как эта миниатюра перевернула всю его жизнь и подарила ему невообразимое наслаждение. «Она согласилась, вновь согласилась стать моей женой!»
На этот раз ничто не помешает ему в этом. Она будет с ним всегда, вечно. Их не разлучит никто и ничто, даже смерть. Лаура Шартье принадлежит ему и только ему одному.
Доминик снова положил ее портрет себе в карман и, обойдя вокруг дома, подошел к парадному входу. Ему открыл Этьен.
– Я хочу жениться на вашей дочери, – без всякого вступления произнес Доминик.
Этьен Шартье поперхнулся табачным дымом.
– О, боже, я вас благословляю, – произнес он, задыхаясь от кашля и вытирая рукавом слезящиеся глаза. – Но что говорит моя дочь?
– Она согласна.
Этьена охватил такой приступ кашля, что толстяк вынужден был схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
– Ах, как эта новость радует отцовское сердце, – наконец, произнес он. – Однако, у нас на острове нет священника, вам придется вернуться в Новый Орлеан.
– Мы собираемся туда завтра отправиться после того, как погрузим на корабль ваш табак.
Лаура расположилась возле капитанского мостика, чтобы видеть, как Доминик будет управлять кораблем. Они покинули бухту на следующий день уже после полудня. Внимательно проверив окрестности моря и убедившись, что англичан поблизости нет, Доминик взял курс на север. У него не было времени много разговаривать с Лаурой, однако, пылкие взгляды, которые он бросал на девушку, говорили ей обо всем, что она хотела бы знать.
Когда остров Четеру скрылся за горизонтом, Лаура спустилась вниз. В каюте уже сидела Ида, обмахиваясь гусиным крылом.
– Здесь жарче, чем на кухне у дьявола, – недовольно буркнула она. – Я больше никогда не поплыву с вами на корабль, мисс Лаура.
– Нет? А Доминик хочет, чтобы мы были с ним, когда он будет атаковать британский флот.
– Я не собираться охотиться за проклятыми англичанами! А-а, ты просто смеяться, это совсем не весело.
Лаура налила себе стакан воды и переменила тему разговора.
– Сегодня вечером я ужинаю с Домиником.
Ида подозрительно посмотрела на девушку.
– Ты не ужинать с ним одна.
– Мне уже не двенадцать лет.
– Миста Шартье настрого говорить мне, не спускать с тебя глаз.
– Может он уже и не приедет больше, – Лаура подняла руку, останавливая готовую возразить Иду. – Я знаю, что в такое время года он не сможет покинуть остров. Ну, ладно, все равно он обещал приехать весной.
– А ладно, тогда я следить за тобой до весны. Ваш папа не желать проказ до свадьбы.
– Но он же просто шутил.
– Теперь ты походить на мисс Фабиан.
– Не говори глупости. А вообще она мне нравится.
– Что это делается на белый свет!
– Нет, правда. Я решила, что не должна больше настраивать папу против нее.
– Значит, ты больше не сердиться на свою маму и не сходить с ума?
– У нее своя жизнь, и она может сама отвечать за свои поступки, точно так же как я за свои.
– Я не позволять тебе идти в каюту к тому мужчине совсем одной.
– Раньше ты позволяла!
– Тогда он был ранен, а сейчас он резвый как молодой головастик, и твое лицо говорить мне, что меня есть кое о чем волноваться.
Одев белое красивое платье, которое ей дала Фабиан, взамен испорченного во время бури, Лаура постучала в каюту Доминика вскоре после восьми часов. Ей открыл юнга, и когда она вошла, незаметно удалился.
Стоя у окна Доминик держал в руке стакан с красным вином и его волосы мерцали в свете лампы. На нем были белые брюки и длинная голубая куртка.
– Ты пришла, Огонек! – произнес он тихим прерывистым голосом.
– А ты думал, что я не приду?
Лаура посмотрела на стол, накрытый к ужину. На нем были расставлены посуда из тонкого, почти прозрачного фарфора, серебро, а в центре, в хрустальной вазе лежали фрукты с Четеру. Девушка подумала о том, что ей все же следовало прийти сюда с Идой. Она никак не могла понять, почему не может успокоиться и откуда эта ее неожиданная нервозность.
Доминик подошел к ней по качающейся палубе и обнял ее.
– Клянусь всеми святыми, если ты и дальше будешь хорошеть, то я умру от разрыва сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103