«Дорога выбрана, — думает он, — заветная, нелегкая… Хватит ли сил, упорства?..» ПОЗЫВНЫЕ «ГЕРМЕС» «Ганс Вессель» был отведен в порт, где Шлихт подписал акт, но в пункте четырнадцатом сделал оговорку:«Я капитан коммерческого судна. Мое дело — выгодный фрахт и честное выполнение обязательств перед фирмой. Репутация капитана дальнего плавания Вальтера Шлихта безупречна! Дополнительный магнит в ноктаузе компаса и неизвестный мне человек в трюме судна — звенья одной цепи: у меня, как у всякого честного человека, много врагов!»Надо было видеть «честного человека», когда он подписывал акт. Светлые, навыкате глаза Шлихта лучились бюргерской добропорядочностью.После осмотра содержимого рюкзака и оформления протокола «геолог» был доставлен быстроходным катером на аэродром. Самолет оторвался от земли и лег курсом на юго-восток.Благову было по паспорту сорок четыре года, но выглядел он старше. Нездоровый, землистый цвет кожи, сеть глубоких морщин на лице свидетельствовали о нелегкой, полной лишений жизни.Задержанного сопровождал капитан Клебанов. Подняв свесившуюся с носилок руку Благова, капитан увидел на ладони следы рубцов и старые, годами натруженные мозоли. Синеватое пятно на лбу, похожее и на давнюю татуировку и на след порохового ожога, напоминало Клебанову что-то знакомое…«Такие метины бывают на лицах шахтеров, — вспомнил он, — когда при травме в ранку попадает угольная пыль. Метина, так же как татуировка, остается на всю жизнь».Проверив пульс Благова, врач занялся приготовлением шприца к инъекции.Под крылом самолета проплывала тундра.— Как вы думаете, Артемий Филиппович, — спросил Клебанов врача, — «неотложка» уже на аэродроме?Набирая в шприц камфару, врач утвердительно кивнул головой.Катер с Благовым на борту еще только отвалил от «коммерсанта», а из Мурманска уже были отправлены телеграфные запросы в Петрозаводск и Ленинград. Миновав Гудим-губу, самолет лег курсом на юг, а в это время в Ленинграде по улице Белинского к дому № 5, где, по паспортным данным, проживал «геолог», подъехал на мотоцикле оперативный работник.Сделав разворот над аэродромом, самолет пошел на посадку. Спустя сорок минут, позвонив из кабинета главврача, Клебанов доложил полковнику Раздольному о.выполнении приказа.— Как его состояние? — спросил полковник.— Тяжелое. В самолете пришлось дважды делать инъекцию камфары. Сознание затемненное.— Сейчас приеду! — сказал полковник.Прошло не больше десяти минут, и машина полковника, скрипнув тормозами, остановилась у подъезда госпиталя.Раздольный, высокий, грузный человек, легко выбрался из машины и в сопровождении Клебанова поднялся на второй этаж, где был кабинет главного врача, майора медицинской службы Гаспаряна.— Докладывайте, капитан, ваши соображения, — сказал полковник, как только Клебанов закрыл дверь.— Товарищ полковник, — начал капитан, — думается, что так называемый Благов незадолго до переброски через границу занимался тяжелым физическим трудом. Можно предположить, что он длительное время работал в шахте…Вошел главврач, поздоровался с Раздольным за руку, они были знакомы, и кивнул головой Клебанову:— Это второй случай!— В вашей практике? — спросил Раздольный.— Нет, в истории цивилизации. — Подкрутив короткие темные усы, Гаспарян повторил: — Второй случай! Несколько лет назад один предприимчивый делец на Западе, выставив свою кандидатуру в губернаторы штата, чтоб снискать популярность у избирателей, три часа простоял на голове в центре городской Площади.— Выбрали? — поинтересовался Раздольный.— Нет, забаллотировали. Видимо, боялись, что, будучи губернатором, он и деловую жизнь штата поставит с ног на голову. Случай с этим Благовым, как видите, второй. Делец был крепче. Простояв три часа на голове, он повел своих избирателей пить пиво. Благову не до пива, и с допросом, Сергей Владимирович, придется подождать до завтра…— Мне нужно хотя бы пять минут…— Ни одной минуты. Больной…— Больной! — перебил его Раздольный.— Да, Сергей Владимирович, тяжелобольной. Организм подношен, сердце расширено на четыре пальца, старый очажок в легком, все признаки силикоза — профессиональной шахтерской болезни…Полковник Раздольный бросил быстрый взгляд на Клебанова.— В нашей стране, — продолжал Гаспарян, — это явление редкое, на Западе силикоз — бич.— Мы ему дадим путевку в санаторий за счет профсоюза! — усмехнулся Раздольный.— Да! — вспомнил главврач. — Товарищ капитан, очевидно, это вас разыскивает начальник караула?— Разрешите идти? — спросил Клебанов и, получив разрешение полковника, вышел из кабинета.Гаспарян проводил капитана до порога, плотно закрыл дверь и только тогда ответил на ироническую реплику Раздольного:— У тебя, Сергей Владимирович, удивительная манера казаться хуже, чем ты есть на самом деле.— Например?— Я знаю тебя не первый год. Ты гуманный человек и отлично знаешь, что человек болен и…— Ваграм Анастасович, ты понимаешь, сколько человеческих жизней можно сберечь, зная задачу и цель этой переброски! А если он не один? Если одновременно с ним, но другим путем к нам уже заброшено или готовится заброска несколько подобных Благовых? Дорога каждая минута. И я спрашиваю вас, товарищ майор медицинской службы, когда можно подвергнуть допросу задержанного нарушителя границы?— Завтра вы сможете приступить к допросу, — ответил Гаспарян. — Вас это устраивает?— Странный вопрос! — пожал плечами Раздольный и пошел к двери. — До завтра! — бросил он уже с порога и вышел из кабинета.Рано утром следующего дня был получен ответ из Петрозаводска и Ленинграда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41