В этой героического, раз два и обчелся… Так я могу идти?
— Иди, только приоденься… Неча с голым торсом по дворам шастать, примут за варвара, начнут расспрашивать. Нам лишнее внимание ни к чему.
Северьян быстро оделся, натянув легкую широкую рубаху, черные штаны да сапоги из свиной кожи, дубленые, крепко шитые. Через плечо перекинул перевязь, а к поясу приторочил меч, да не хазарский, кривой, а обоюдоострый, коим Владимир так лихо машет.
Белоян сдержал свое слово, выпустив Северьяна до вечера.
— Здесь самая приличная корчма у Угорских ворот. Найдешь, в общем, в крайнем случае, спросишь. Теперь ты не слишком привлекаешь внимание, разве что, заинтересуешь местных прелестниц на выданье. Но не имеющий состояния герой, пусть даже самый выдающийся здесь никому не нужен. Так что, не волнуйся.
Северьян и не волновался. Как только дверь княжеского терема распахнулась, он с радостью вышел в люди, не скрываясь, открыто. Жаль, что всего лишь на один день. Но и это уже не мало.
Улочки были пусты и безлюдны. Бывало, мальчонки пробегали под ногами, шумно галдя и веселясь, или бездомные псы, свесив языки, шли мимо, изнывая от жажды. Северьян проводил тяжелым взглядом. Сейчас было плохо всем, и Северьян не был исключением. И когда впереди замаячила корчма, он вздохнул с облегчением.
У коновязи было пусто. Видать, все витязи разбежались кто куда, почуяв неладное. Корыто, обычно доверху наполненное водой, теперь пустовало. На дне, еле передвигая ноги, ползала крупная муха. Но и она вскоре не выдержала, и откинула лапы. Не было ни комаров, ни слепней, даже их жара загнала в подполье, теперь разве что ящериц найдешь. Им-то тепло только к лучшему, своя кровь не греет. Под широким навесом оголенный до пояса, сидел толстый мужик. Он лениво почесывал волосатую грудь, черная шерсть на которой слиплась от пота. От него за версту несло дешевым перегаром.
Северьян попытался обойти его, но мужик вдруг заговорил человеческим голосом.
— Лучше не ходи туда путник, там сейчас еще жарче, чем здесь!
А из корчмы доносился веселый гам и гвалт.
— Тогда почему люди там? — Спросил Северьян.
Мужик не нашелся что ответить, смачно рыгнул и уже через секунду захрапел. Северьян переступил через его непомерную тушу, и толкнул дверь. В лицо ударил крепкий запах пота, немытых тел, пикантно сочетающийся с ароматом жареного мяса, чеснока и пива. Воздух был густой, и колыхался перед глазами. Можно было без труда разгребать его руками и складывать в карман. Хозяин здешней корчмы видать совсем одурел: на вертеле жарился крупный кабанчик, но огонь еще сильнее разогревал воздух, так, что дышать стало совсем нечем. Северьян наконец, начал жалеть о том, что вообще покинул свою прохладную уютную комнату. А когда вспомнил, что завтра ему отправляться в путь, голова начала кружиться, а содержимое живота подкатило к горлу.
В очаге тлели крупные, похожие на драгоценные камни, угли. Они переливались, от ярко красного к нежно желтому, и если бы не жар, так давящий и разлагающий, то вполне можно было бы наслаждаться этой игрой красок. Свод камина захлебывался от дыма, дымоход не мог принять его в себя.
За широкими столами шумели, веселились мужики, пьяные разговоры не утихали, перерастая в гвалт, бесконечный и тягучий, как гудеж пчелиного улья в первый месяц лета. Заприметив свободный стол у стены, Северьян плюхнулся на лавку, тяжело выдохнув. Дышать было совсем нечем, хоть по полу ползай. Если здесь и остался холодный воздух, то весь осел наземь. К Северьяну тотчас подбежал худой, взмокший от пота мальчишка-слуга. Заказав пива и мяса, убийца сунул ему в худую ладошку серебряник и откинулся к стене, прикрыв глаза. Мальчишка засиял от счастья и бросился выполнять заказ. Таких щедрых подарков он еще не получал.
Немного полегчало, или просто организм привык к здешней обстановке. Северьян стер пот со лба, из-под полуприкрытых век изучая взглядом разношерстную, пеструю публику, собравшуюся в заведении. Напротив, уплетая рябчиков, примостились два широкоплечих бугая. Лица серые, бесцветные, из-под огромных надбровных дуг по сторонам поглядывают маленькие злобные глазки, крылья носа шумно двигаются, не упуская не единого запаха. Головы бритые, на затылках маленькие, смешно заплетенные хвостики. Слева, развалившись на лавке, точно в кресле, пьяная троица вяло ругало князя Владимира и покрывала, на чем свет стоит, Киянские законы и устои. Заметив брезгливый взгляд Северьяна, все трое трусовато замолчали, полностью переключившись на питие медовухи, коей был заставлен весь стол.
— Вот!
К Северьяну подбежал запыхавшийся мальчонка с огромным подносом в руках. Как он только не уронил его? На подносе стоял вместительный кувшин, от которого шел аромат хмеля. В глубокой глиняной миске лежал громадный, свежезажаренный ломоть мяса. Откуда-то появился и голод. Северьян с жадностью вгрызся в обугленный по краям окорок, разбрызгивая во все стороны горячий, ароматный сок.
Пиво оказалось теплым и противным, не идущим ни в какое сравнение с мясом, но и его Северьян выхлебал в один присест, довольно хмыкнув. Напряжение спало, мир вокруг перестал казаться таким ужасным. Все-таки хмель — лучшее средство от плохого настроения.
Он так и сидел, довольно щурясь, с плохо скрываемой улыбкой смотрел по сторонам, когда в дверь корчмы протиснулся сгорбленный седобородый старец. Неторопливо огляделся, глаза хитрые, угольками сверкают в глазных впадинах, иссохшие, до костей руки вцепились в старый изношенный посох. Северьян вспомнил себя, усмехнулся. Быть может, это и не старик вовсе…
Старец, неуклюже стукнув посохом, обошел двух дерущихся мужиков у входа и примостился напротив Северьяна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137