За спиной громыхнул тяжелый засов. Двор, открывшийся взгляду, был широк. Здесь уже столпились воины, все при оружии, с пиками и мечами, в руках поблескивают новенькие арбалеты с тяжелыми, железными болтами.
Один из воинов, одетый в тяжелую кольчугу с массивными наплечниками, высокий и коренастый, с рельефным, будто выточенным из дуба лицом и чудовищно толстыми узловатыми ручищами подошел к Луке, обнял.
— Вернулся-таки? Как невеста?
Лука смущенно улыбнулся.
— Ждет еще, воевода.
— Ну, подождет, покуда мы тут со своими делами не управимся. Да, светлая княгиня гневается, требует тебя пред свои ясны очи.
— Раз требует, приду, — отвертелся Лука.
Калику отчего-то все упорно не замечали. А Северьян и не старался оказаться в центре внимания. Как и подобает человеку духовному, он стоял в стороне, вперив взгляд в небо. Стражники бросали на него недобрые, косые взгляды, но, отчего-то молчали. Не хотели обидеть друга Луки? Да и Луки ли? На миг решение простое, как стрела на тетиве, прострелило голову. Но Северьян отогнал эту мысль. Этого не может быть, попросту потому, что не может быть!
Глава 21.
— А кто этот… что пришел с тобой? — Спросил воевода. — Что-то не нравится он мне. Глазенки хитрые…
— Оставь это! — В голосе Луки зазвенела сталь. — Он мой друг. И я ему обязан жизнью! Так что относитесь к нему, как к древлянину, а не как к гостю.
Воевода хмыкнул.
— Как скажешь. Не забудь, тебя ждет Огневица. А твоего… гм… друга мы разместим по царски. В обиде не будет.
Северьяна проводили к высокому терему. Там, ему отвели большую, светлую комнату с настоящей, застеленной одеялами кроватью, красивым резным столом, из свежего дуба. На столе собрание всевозможных яств. И свежие фрукты, и истекающие соком рябчики, и мясо молодого поросенка. Северьян облизнулся, но не прикоснулся к еде.
На кровати лежала одежда. Яркая расписная рубаха, черные широкие штаны и небольшие черные сапоги. Северьян сдвинул одежду в кучу и прямо в грязном дорожном балахоне плюхнулся на расписное одеяло.
— Не угодно ли баньку принять, помыться с дороги? — Сунулся в дверь слуга.
— Не угодно, — отмахнулся Северьян. Ступай.
Слуга поспешно удалился, оставив убийцу наедине с собственными, безрадостными мыслями. Очевидное давило и пугало его, как только может испугать открытие, что твой друг на самом деле злейший враг, мать, которой ты верил и поклонялся, вдруг оказывается чужой женщиной, а Белобог на глазах обращается в Чернобога. Немыслимо! Невозможно! Но слишком уж много совпадений. Но как же не хотелось Северьяну в них верить!
Спустя час вернулся Лука. Немного омраченный, но довольный. Вошел, посмотрел. Калика ни к чему не притронулся, хотя и был голодный. Лука подвинул стул, сел рядом с кроватью.
— Значит, не принимаешь угощения? Ждешь объяснений? Понимаю. Да, я не тот, за кого себя выдавал. Ну, я думаю, ты и так уже догадался. Зовут меня Данилой, и я — предводитель мятежных древлян.
Северьян молчал.
— Ничего не хочешь спросить? — Удивился Данила. — А жаль. Ладно, я сам тебе все расскажу. Теперь, впрочем, не стоит объяснять, почему мы пошли окружным путем, почему попали в такие переделки…
— Если бы Владимир поймал тебя, он бы без разговоров спустил шкуру. Это очевидно, — молвил Северьян.
— Ты и сам ответил за меня. А насчет того, что врал тебе… Прости. Я просто не мог раскрыться… Имя себе придумал… смех, да и только. Я ведь и тебя подозревал, и честно говоря хотел в погибельное место завести… Вот теперь я все-таки тебе открылся.
— Естественно открылся. Теперь-то уж ты в своем городе. Мой дом — моя крепость, не так ли?
— И здесь ты прав. Я поступил, как свинья. И я это знаю. Надеюсь, ты сможешь понять меня и простить. Ведь мы через столько прошли вместе…
Северьян не знал, как это получилось, но руки сами собой нащупали рукоять кинжала за поясом. В следующее мгновение убийца стоял за стулом, прижимая лезвие к горлу Данилы. Тот не шевелился, чувствуя — одно движение и конец.
— Глупец, — прохрипел убийца. — Какой же ты глупец! Но я еще хуже! Позволил себя одурачить! Ты хоть знаешь кто я и зачем я здесь? Неужели все еще думаешь, что я какой-то калика?
Данила сглотнул слюну.
— Теперь кажется, понимаю.
— Понимает! Он, видите ли, понимает! Дурак, мне же приказано убить тебя. Ни кем-нибудь, самим Владимиром приказано. Я и шел сюда с этой целью.
Витязь хмыкнул.
— Ну, раз пришел — делай. Давай, я даже сопротивляться не буду!
— Дурак, — сплюнул Северьян, убирая нож. — Ты еще глупее, чем я думал.
Он сел на кровать. Под тяжелым взглядом Данилы продолжил.
— Я не могу тебя убить. Приказ есть, но я не могу. Всю жизнь я соблюдал некоторые правила. У меня не было друзей, привязанностей… Но судьба злая. Она все равно навешает сполна и таких побрякушек, и будет счастлива, стерва. Понимаешь, теперь ты больше чем посторонний, ты стал мне другом. Я не могу убить друга.
И наступило молчание. Тягостное и тяжелое. Воздух сгустился, стал тяжелее воды и крепче льда. На лицах обоих мелькали чувства. Страх, ненависть, злость, обида, все перемешалось в один миг. Миг, тянущийся целую вечность.
Наконец убийца встал.
— Значит так, — тихо сказал он. — Завтра… Нет, сегодня же ты возьмешь все необходимое и уберешься прочь из Искоростеня. Ни каких больше мятежей и бунтарств, забудь про древлян и их глупые амбиции. У тебя есть невеста. Ступай к ней, живи, расти детей. И не смей возвращаться сюда. Это единственные и не обговариваемые условия.
— Я должен подумать… — раздалось в ответ.
— Никаких размышлений. Ответ я должен услышать прямо сейчас. Если откажешься, я тебя убью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137