Построенная почти сорок пять лет назад, эта длинная пешеходная галерея оставалась прибежищем мелкой шпаны, ворья и бесчисленных проституток, которые влачили первобытное существование глубоко под землей и рекой. В кирпичных нишах по обе стороны от основного ствола храпели пьяные, а рядом женщины торговали с лотков крикливыми безделушками и дешевыми украшениями. Оборванные ребятишки клянчили монетку. Пара убого одетых мужчин оценивающе осмотрела их маленький отряд, но решила не связываться.
Грохот поезда, прошедшего по соседнему туннелю, от которого их отделяла всего одна кирпичная стена, почти оглушил их. Если Кедермен выбрал тот, второй туннель — или если бы его выбрали они — погоня на этом и закончилась бы. А потом они оказались уже на другом берегу, со стороны Уоппинга, где-то восточное Лондонских доков. Восьмидесятифутовый подъем по спиральной лестнице Уоппингской шахты, точной копии входа в Ротерхите, окончательно лишил Скитера сил. Он ковылял по ступенькам, хватаясь за ноющий бок и проклиная Кедермена с каждым новым мучительным шагом. Время от времени они видели его далеко вверху — судя по его походке, бегство тоже давалось ему не слишком легко.
По мере подъема до них все отчетливее доносилось эхо пробуждающегося к рабочему дню Уоппинга: голоса, пароходные сирены, грохот колес и копыт, лязг фабричных машин. Глубоко внизу прошел еще один поезд, добавив к этой какофонии звуков свой грохот. Наконец они поднялись на улицу. После газового освещения туннеля и лестничных шахт даже свет пасмурного лондонского утра показался ослепительно ярким. Дождь все еще шел, то усиливаясь, то ослабевая. Узкие улицы Уоппинга были забиты толпами людей и доверху нагруженных повозок; в концах упирающихся в Темзу улиц виднелись силуэты морских судов.
— И где этот сукин сын? — прохрипел детектив. Лицо Армстро перекосилось от плохо сдерживаемой ярости. — Нам никогда не найти его в этой вонючей толчее!
Скитер был слишком занят, жадно глотая воздух, чтобы ответить. Они начали опрашивать прохожих и почти сразу же напали на след благодаря оборванной, грязной девчонке лет двенадцати, которая тащила корзину забрызганных грязью цветов. Она ткнула пальцем в направлении Уоппинг-Хай-стрит.
— Туда он пошел, мистер, — сшиб меня с ног и не сказал ничего. Все цветы по грязи раскидал, правду говорю, да потоптал половину, и хоть бы извинился…
Скитер кинул ей в корзину пару шиллингов и, не обращая внимания на удивленно-восторженный визг, устремился сквозь моросящий дождь вдоль по Уоппинг-Хай-стрит. Довольно скоро они увидели Кедермена — в двух кварталах впереди. Он быстро шагал по улице, полагая, судя по всему, что преследование на этой людной улице ему не грозит. Скитер предупреждающе поднял руку, останавливая своих готовых броситься вперед спутников. Действительно, стук их подошв мог спугнуть Кедермена.
— Вон он! Что ж, подберемся поближе…
Однако прежде, чем Скитер успел договорить, Кедермен свернул с Уоппинг-Хай-стрит в Уоппинг-уолл, узкий переулок, где он нашел паб и исчез в его дверях. Вывеска над ними гласила: «ПРОЦВЕТАНИЕ УИТБИ».
— Ублюдок вряд ли мог найти более мерзкое прибежище человеческих отбросов, — негромко пробормотал Тэнглвуд. — Это заведение буквально кишит ворами и мошенниками всех мастей.
Скитер направился к дверям.
Сильно раскрасневшийся от долгого бега под рекой, Кедермен облокотился на обшарпанную деревянную барную стойку у дальней стены паба, жадно глотая темное пиво из кружки и оживленно беседуя с барменом — судя по всему, он выспрашивал у того дорогу. Скитер дал остальным безмолвный знак разойтись, отрезая Кедермену пути к бегству. Кабак был заполнен толпой моряков, портовых биндюжников и прочего оборванного люда подозрительной наружности. Все они разговаривали, смеялись и жаловались на жизнь на дюжине разных языков, включая несколько не поддающихся переводу диалектов английского.
Не обращая внимания на всю эту тарабарщину, Скитер осторожно приблизился к Кедермену. Липкая грязь, покрывавшая его с головы до пят, привлекала к нему любопытные взгляды, но никто не окликнул его. В местах вроде этого лишние вопросы могли дорого, даже слишком дорого обойтись любопытному. Кедермен продолжал пить пиво, привалившись к стойке. Вода, стекавшая с его плаща, образовала уже небольшую лужицу на дощатом полу. Скитер сунул руку под плащ, сомкнул пальцы на рукояти своего большого «уэбли», кобуру которого расстегнул сразу же, как поднялся из туннеля в Уоппинг, и приготовился в любое мгновение выхватить его. Застрели этого сукина сына, пока он тебя не видит , убеждал его голос где-то в глубине его сознания. Если ты этого не сделаешь, он снова улизнет! Ну да, на глазах сотни свидетелей, которые поклянутся перед магистратом в том, что он совершил хладнокровное убийство…
Он приблизился к Кедермену на расстояние вытянутой руки, когда тот поднял взгляд. Сначала глаза его расширились от неприкрытого потрясения, потом рот исказился в гримасе смертельной ненависти.
— Армстро! Ах ты, проклятый мелкий ублюдок!
На какое-то мгновение слова Кедермена застали Скитера врасплох. Он как-то забыл, что щеголяет лицом Ноа Армстро. А Кедермен уже ринулся прочь от барной стойки.
По дороге он единственный раз обернулся, чтобы швырнуть в голову Скитеру полную тарелку клецек с карри. Скитер успел пригнуться, и она угодила в голову кого-то, стоявшего за его спиной. Попадание сопровождалось воплем боли и ярости. Кедермен прорывался к двери, расшвыривая всех на своем пути и переворачивая столы, оставляя за собой шлейф возмущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147