«Неужели все старики так циничны?» В то же мгновение он ощутил, как разум приемного отца подхватил и дополнил эту мысль на свой лад: «Неужели все молодые люди так глупы и идеалистичны?»Микел Алдаранский подошел к приемному сыну и положил ему руку на плечо:— Мой дорогой мальчик, взгляни на дело с другой стороны. В следующем году в это самое время у Алдарана уже будет наследник, а ты станешь его законным регентом.Когда он произносил эти слова, с губ Эллерта едва не сорвалось невольное восклицание: таким ясным и четким было видение, показанное его лараном . В огромном чертоге, где они сейчас стояли, он увидел дома Микела, выглядевшего на несколько лет старше, согбенного и поседевшего, со спеленутым ребенком на руках. Лицо новорожденного казалось маленьким розовым овалом, полускрытым в складках теплой шали. Дом Микел объявлял о рождении наследника рода Алдаранов, и приветственные крики звучали так громко, что Эллерт не мог поверить, что остальные не слышат их… Затем образы будущего потускнели и пропали, оставив его глубоко потрясенным.Значит, Донел действительно станет отцом ребенка, родившегося от его младшей сестры, и его сын станет наследником Алдарана? Видение казалось ясным и недвусмысленным. Донел, частично перехвативший образ в сознании Эллерта, опустил голову и стиснул зубы. Кое-что удалось уловить и старому лорду, оскалившему зубы в торжествующей ухмылке. Наконец-то он увидел наследника, мысль о котором не давала ему покоя!В этот момент в зал вошли Маргали и Кассандра. Ухмылка лорда Алдарана уступила место благожелательной улыбке.— Не ожидал, что ваше торжество закончится так скоро, мои леди. Когда дочь моего управляющего вступила в пору зрелости, песни и танцы в женских покоях продолжались до глубокой ночи… — Он внезапно замолчал. — Маргали, родственница, что случилось?Слов не понадобилось: известие было написано на лицах вошедших.— Пороговая болезнь! О, милосердная Аварра!Освободившись от паранойи честолюбия, старик превратился в обеспокоенного отца.— Я надеялся, что она будет избавлена от этого, — дрожащим голосом произнес он. — Ларан Алисианы проявился в раннем детстве, она не болела в девичестве, но на моей семье лежит проклятие… Мои старшие сыновья и дочь… — Он склонил голову. — Я уже так давно не вспоминал о них!Эллерт увидел образы детей в его сознании, усиленные воспоминаниями пожилой лерони : старшего, смуглого, смешливого паренька; младшего, более серьезного и деловитого, с копной непокорных кудрей на голове и треугольным шрамом на подбородке; изящную, бледную девушку, напоминавшую Дорилис горделивой посадкой головы и грациозными движениями…Всем своим существом Эллерт ощутил горе отца, ставшего свидетелем болезни и смерти своих детей. Все умерли, один за другим. Исчезла их красота, исчезла надежда. Он увидел в сознании старого лорда ужасную картину — картину, которая никогда не будет забыта. Девушка, бьющаяся в судорогах… Свалявшиеся длинные волосы, губы, прокушенные насквозь, так что все лицо было залито кровью… Глаза, чей мечтательный взгляд сменился дикостью агонизирующего животного…— Ты не должен отчаиваться, кузен, — тихо сказала Маргали. — Рената хорошо вышколила ее, и она сможет это вынести. Первый удар пороговой болезни часто бывает самым жестоким, поэтому если она выживет, то худшее позади.— Да, так часто бывает, — эхом отозвался дом Микел, но было заметно, что его мысли обращены к ужасу прошлых лет. — Так было с Рафаэллой. Она смеялась, танцевала и играла на арфе, а на следующий день превратилась в вопящее, безумное существо, бьющееся в конвульсиях у меня на руках. Она так и не узнала меня. Когда она перестала бороться, я не знал, горевать мне или радоваться окончанию ее мучений… Но Дорилис выжила.— Да, выжила, — согласилась Кассандра. — У нее даже не было настоящего кризиса. Нет оснований полагать, что она умрет.Сердитый голос Донела резанул по нервам собравшихся:— Теперь ты понимаешь, что было у меня на уме, отец. Прежде чем говорить о ее ребенке, нам нужно, по крайней мере, быть уверенными в том, что она доживет до той поры, когда станет полноценной женщиной!Алдаран отпрянул, как от удара. Гром, умиравший за окнами, неожиданно загрохотал с новой силой, а затем хлынул ливень. Дробный перестук капель наполнил пространство снаружи, отбивая неведомый ритм, в котором слышалась тяжкая поступь армий Скатфелла, выступивших военным маршем на замок Алдаран.В Хеллерах наступила весна, и это означало, что война приближалась с каждым часом. 25 В первые весенние дни дождь лил почти постоянно. Лорд Алдаран приветствовал непогоду, поскольку знал, что она задержит армии Скатфелла в пути, снизив боевой дух его людей. Пришло письмо от Дамона-Рафаэля с выражениями искреннего сочувствия; в заключение он призывал младшего брата вернуться домой, как только дороги откроются после весеннего паводка. Каждая строчка письма, казалось, дышала злобой и коварством.«Если я сейчас вернусь, Дамон-Рафаэль убьет меня. Все очень просто: я отрекся от своего слова. Я дал клятву поддерживать его правление, а теперь понимаю, что это невозможно. Моя жизнь теперь немного стоит, ибо я нарушил клятву… пусть хотя бы в мыслях, а не в делах». С такими мыслями Эллерт жил в Алдаране, радуясь весенним дождям, оправдывавшим его задержку.«Дамон-Рафаэль еще не уверен до конца. Но если дороги откроются и я не приеду, то меня объявят предателем. Интересно, как он поступит, когда у него не останется никаких сомнений?»Тем временем Дорилис испытала еще несколько приступов пороговой болезни, хотя и не таких сильных, как первый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135