Когда будет подан сигнал вскрыть один из них – мне неведомо. Какая вам может быть поставлена задача – и подавно. Поэтому ваши флуггеры сейчас снимаются с борта «Рюдзё» и буксируются в капониры. Их осмотрят и заправят. А вам, товарищи, я категорически приказываю ложиться спать.

Из сна меня выбросило в самом прямом смысле – я вылетел из койки.
Ударившись лбом о чей-то локоть, я дернулся, инстинктивно попытался вскочить на ноги и тут же снова упал, придавленный массивным телом соседа.
Наконец, кроя матом Великий Диван, Благое Совещание, Сетадэ Бозорг, а также мать, жену, сестер, дочерей, племянниц и внучек адмирала Шахрави, я принял вертикальное положение.
В казарме плавал сладкий силумитовый дымок.
На потолке злорадно ухмылялась змеистая трещина, из которой безостановочно струилась пенобетонная крошка.
Мы схватились за одежду.
Все было ясно без комментариев, но, как водится, комментарии неслись отовсюду.
– Накрыли!
– Распротраханная мудомерия...
– Я себе, кажется, зуб выбил.
– Изверги, такой сон!.. Я Москву видел, целую-невредимую! И над ней, над Златоглавой, скакал по небу святой Егорий. Обратился он ко мне и говорит: «Егорий, тезка...» И вот, в этом самом месте...
– Хорош травить.
– А мне еще в феврале друзья с Грозного рассказывали, что новая клонская бетонобойка – гроб всему.
– Ну и толку что рассказывали?
– Вот тебе и укрепрайон...
– Мужики, маски надевайте! Ну его на хер, там пожар, наверное...
– Может, сразу и тапки белые?
– А в морду тебе не дать, Юра?
– А попробуй, Гена.
– Товарищи! Как старший по званию, приказываю...
– Мужики, тихо!.. Вы слышите?!
– Полундра!
Ш-ш-ш-ш-ш-шар-р-р-р-р-р-р-р-р-ах!
Я оглох.
Судорожно пытаясь схватить ртом побольше воздуха и все равно задыхаясь, я бросился к выходу.
Проблема была в том, что к выходу бросились все.
Есть такие ситуации, когда «Без паники!» кричать уже поздно – никто не услышит. Если в нескольких десятках метров под поверхностью земли от потолка откалываются здоровенные пласты пенобетона, будь ты хоть лейтенант, хоть генерал-лейтенант, мысли в голову лезут исключительно однообразные. О похороненных заживо, о погребенных заживо, о вживе похороненных и в стену замурованных.
В широком коридоре, куда задние, напирая, выдавили здорово помятых передних, потолок пока еще был в порядке. Но язык тяжелого желтого дыма, выползший из-за поворота и облизавший наши колени, подсказал, что останавливаться на достигнутом не стоит.
Контуженным клубком мы покатились по указателям к ближайшему выходу на поверхность. Вот и он: зарешеченный ствол лифта, обернутый ажурной железной лестницей. Наш казарменный ярус был отнюдь не последним – снизу по лестнице барабанили обвешанные амуницией мобильные пехотинцы вперемежку с полузнакомыми пилотами. Если бы я сохранил способность радоваться, я бы порадовался: среди бегущих были и наши, из ударных эскадрилий «Трех Святителей».
Мы влились в общий поток перепуганной элиты флота.
Как и следовало ожидать, вверху все было хуже, значительно хуже.
В задымленных коридорах стонали раненые. На крыше застрявшего лифта лежал труп, до костей раздетый осколками и ударной волной. Как его туда забросило – было страшно и подумать.
Среди выбирающихся из преисподней попадались и старшие офицеры, в том числе штабисты 9-й мобильной дивизии и Восточного сектора обороны. Почти каждый из них на бегу пытался докричаться в коммуникатор до своих подчиненных и коллег. Из стен повсюду торчали головки приемников-передатчиков внутренней сотовой связи, так что иногда им это даже удавалось.
Ко мне потихоньку начинал возвращаться слух.
– ...флуггеры!.. Ты слышишь?.. Ангары освободить за пять минут!.. Под твою личную ответственность!.. Как понял?!. Как, мать твою, понял?!. Вот и хорошо, что хорошо!.. Если есть свободные пещерные капониры – туда! А когда заполнятся – на поле прямо вывози и пеной задувай! Всю исправную авиатехнику вывезти – и рассредоточить!
– Пункт сбора – капэ второй роты!
– Ну, если людей не осталось, говоришь... Пошли на всякий случай еще кого-нибудь проверить – и закрывай...
– Нахожусь между третьим и вторым ярусами... Так точно... Погиб. Деткин тоже. Слушаюсь, товарищ эскадр-капитан. Да. Сейчас буду.
– А меня это не волнует! Реквизируй что хочешь у пехоты, лишь бы колеса были. Да какая разница?! Моим именем! Или именем Тылтыня! Ты пойми, вся база ради этих долбаных флуггеров построена! А не ради нас с тобой!.. Что-о-о?! Стрелять в любого мерзавца, который приблизится! Стре-лять!
– Я считаю, сейчас самое время для контратаки... Товарищ подполковник, пулеметчики Баскова только что доложили: клоны уже у подножия гребня. Я имею в виду квадрат одиннадцать-девять по пятисотке. Все решают секунды! Прошу вас, под мою личную ответственность... Там одна рота уже есть, я сейчас вывожу вторую, ударим так, что покатятся обратно до самого озера... Хорошо. Спасибо, товарищ подполковник... То есть – к черту! Не подведем!
На втором ярусе пахло уже настоящей войной. В стене – гигантский пролом, все иссечено осколками, хода дальше нет: лестница загромождена обвалившимися конструкциями.
Здесь стоял старлей с повязкой «Комендатура» и монотонно твердил:
– Товарищи, дальше нельзя... Выход по коридору налево, по пандусу наверх... Товарищи, наденьте кислородные маски... У кого их нет – получите в комнате 205, по коридору направо... Там же медпункт... Без масок никого наружу не выпустят... Прохода нет... Прошу по коридору направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35