– Не начинай свару, – предупредил Дерик.
Лучи утреннего солнца косо падали сквозь стеклянную крышу, так ярко, что волосы у Дерика, казалось, вот-вот вспыхнут. Рот его – обычно расслабленный в глубокомысленно-тупой усмешке – превратился в сжатую щель. Глаза цвета травы сузились. Вид у него был – поняв это, Майкл встревожился – отвратительный и опасный. Негодяй.
– Не подходи.
– Ты сам начал, совсем как школьник, а теперь ты покажешь мне горло и извинишься, иначе всю дорогу до травмопункта будешь пересчитывать сломанные ребра.
– Подойди ко мне еще раз, и увидим, кто будет ребра считать.
– Дерик! Я тебе в последний раз говорю.
– Прекрати! – крикнула Мойра, стоя на безопасном расстоянии. – Не делай этого в его доме, придурок! Он не уступит, и вы покалечите друг друга! Недоумки, подонки, неудачники!
– Заткнись, – сказал Дерик той, к кому он, как правило, относился нежно, как к сестре. – И убирайся вон… не твое дело.
– Я возьму шланг, – предупредила она, – и тебе придется платить за ремонт пола.
– Мойра, пшла вон! – бросил Майкл, не оборачиваясь.
Мойра была кошмарно умной женщиной-оборотнем, она могла бы, если понадобится, свалить вяз, но с двумя изготовившимися к драке мужчинами ей не справиться.
День и так уже изгадили; он не позволит, чтобы вдобавок еще и Мойре как следует досталось.
– Дерик, она права, давай устроим это не в доме… уфффф!
Он не присел, хотя и видел, что удар близок. Ему следовало присесть, но… он все еще не мог поверить в происходящее. Его лучший друг – сам мистер Славный Парень! – бросил вызов его власти. И это Дерик, который так ловко умеет уговорить людей не драться! Дерик, который в каждой драке помогает Майклу. Дерик, который спас жизнь его жене, который любит Лару так, словно она его дочь.
Удар – настолько сильный, что выбил бы челюсть обычному человеку, – отбросил его назад на целых три шага. Ах так! Ну, теперь терпение его лопнуло. Теперь пощады не жди. Мойра все еще кричала, и он чувствовал, что остальные обитатели дома сбегаются в холл, но все это уже казалось просто жужжанием, не имеющим никакого смысла.
Дерик больше не пытался открыть дверь – он медленно повернулся. Казалось, на горизонте восходит злобная луна. Он свирепо смотрел на Майкла, и все его лицо выражало неукротимую жажду верховенства. Майкл схватил его за горло, Дерик сопротивлялся, они сцепились. Красное облако ярости возникло перед глазами Майкла; он больше не видел своего друга детства, он видел соперника. Претендента.
Дерик не уступал, он наносил ответные удары, не менее сильные, из его гортани вылетало грубое угрожающее рычание, и это рычание только подпитывало ярость Майкла…
(Соперник! Соперник моей жены, моей самки, моего детеныша! Покажи горло или умри!)
…вызывало жажду свернуть Дерику шею, желание бить, рвать, причинять боль…
Внезапно между ними появилось маленькое существо, и противники растерялись. Существо толкалось, и толкалось сильно. Крайне удивленные, они отпрянули друг от друга.
– Папа! Перестань! – Между Майклом и Дериком стояла, подбоченившись, Лара. – Не нужно… не нужно!
Дочь Майкла стояла перед Дериком, защищая его! Дерик на это не реагировал, даже не заметил; он не отрывал от Майкла взгляда, горячего и неуступчивого. Дженни, замершая у подножия лестницы, испустила вопль и бросилась к дочери, но Мойра двигалась с быстротой змеи и уже обхватила руками Дженни, которая была выше ее ростом. Это вызвало у Дженни яростный вопль.
– Какого черта, Мойра? Пусти меня!
– Ты не имеешь права вмешиваться, – последовал спокойный ответ маленькой блондинки. – Никто из нас не имеет.
Хотя Дженни была немного выше и тяжелее, маленькая женщина без труда удерживала ее. Дженни – самка альфа, кроме того – человек, первый человек альфа, которого знала Стая за три сотни лет. Мойра исполнила бы почти любое ее приказание, но не позволила бы Дженни подвергать себя опасности или вмешиваться в законы Стаи – столь же древние, как и семья Человека. Не обращая внимания на происходящее у лестницы, Дерик снова бросился вперед, но Лара не унималась.
– Перестань, Дерик! – Она ударила Дерика по голени своей маленькой ножкой. – И ты, папа, тоже перестань. Оставь его в покое. Ему просто грустно, и он не знает, что делать. Он не желает тебе зла.
Майкл пропустил ее слова мимо ушей. Он гневно смотрел на соперника и снова протянул к нему руку, но тут в охватившее его напряжение врезался, точно лазерный скальпель, голосок его дочери:
– Говорю тебе – оставь его в покое!
Это привлекло его внимание; Майкл торопливо опустил на нее взгляд. Он ожидал слез, румянца негодования, но лицо у Лары было, пожалуй, даже слишком бледным. Ее огромные светло-карие глаза казались почти золотыми. Темные волосы были зачесаны назад и завязаны в два кудрявых хвостика.
Он вдруг по-новому оценил, какая она высокая для своего возраста и насколько пошла в маму. Взгляд у нее был прямой, взрослый. И ничуть не смущенный.
– Что? – От потрясения он почти начал заикаться.
Позади него никто не шевелился. Казалось, никто даже не дышит. А Дерик выходил из игры, отступал, направляясь к двери. Майкл, в свете этих крайне интересных новых событий, позволил ему уйти. И прибегнул к образцовому Голосу Раздраженного Папы.
– Что ты сказала, Лара?
Она и глазом не моргнула.
– Ты слышал. Больше я повторять не буду.
Он был в ярости, в ужасе. Это не… он должен… она не может… Но в нем уже нарастала гордость, преграждая путь ярости.
«Ах, моя Лара! Разумная, великолепная – и совершенно бесстрашная!»
Разве он когда-либо осмеливался осадить своего отца?
У него мелькнула мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47