Ковалёв знал, что этих денег Мила уже не вернёт. Она ни за что не признается, что взяла их. Возможно, даже будет отрицать, что появлялась у него. Но Ковалёв знал точно, что это была она. Не могли же деньги исчезнуть сами по себе, или видоизмениться в старые газеты и журналы?
Он выпил кофе с наслаждением, так, словно пил его либо первый, либо последний раз в своей жизни. С таким же удовольствием выкурил ещё одну трубку, а потом направился в свой кабинет. Ещё раз посмотрел на чемоданчик, но теперь не стал его открывать, и подумал, что принял единственное верное решение. В любом случае на нём теперь стоит клеймо — вор, вне зависимости, брал ли он эти деньги, или нет. Ему было оказано доверие, которого он не оправдал. Ему незачем жить, он этого не достоин. Так зачем же тянуть время?
Самое удивительное, ему ни на секунду не пришло в голову, что деньги могла взять его драгоценная Марина…
— Что с тобой, Макс? — испугалась Жанна, увидев, как ввалившийся в дверь Резник держится за стену в прихожей, не в силах удерживаться на ногах.
Не дожидаясь ответа, она мигом подскочила к любовнику, обхватила его одной рукой за талию, и, опираясь на стену, потому что Резник обмяк, и грузно повис на ней, повела его в комнату. Жанна усадила его в кресло, ослабила галстук и расстегнула несколько верхних пуговиц рубашки. Затем, подумав, направилась к бару, достала оттуда бутылку коньяка, плеснула немного в чистый пузатый бокал и заставила Резника выпить содержимое бокала. Впрочем, с таким же успехом она могла бы подсунуть ему всё, что угодно — вплоть до детской микстуры от кашля и рыбьего жира. Анатолий Максимович послушно выпил жидкость, даже не задаваясь вопросом, что же она представляет собой. Руки его дрожали, лицо посерело, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, глаза ввалились. Жанна, видевшая его только сегодня утром, совсем недавно, буквально три — четыре часа назад, не могла поверить, что видит перед собой всё того же Резника. И как хорошо, что она не успела уйти, что решила прибрать в квартире и провозилась три часа. Иначе что было бы с Максом, когда он, появившись в квартире, не застал бы её? Он в таком состоянии, что ему, возможно, потребуется даже медицинская помощь. Он просто шокирован. Но чем?
— Макс, — тихо позвала Жанна, и подождала, пока он сфокусирует на ней взгляд помутневших глаз. —Расскажи мне, что произошло?
— Мой друг повесился, — послушно, совершенно спокойно, не повышая тона, даже как-то равнодушно, сообщил Резник и требовательно посмотрел на пустой бокал.
Жанна вернулась к бару, снова достала бутылку коньяка и на сей раз прихватила ещё один бокал, для себя.
— Сам повесился, просто так? — спросила она. — Или обстоятельства заставили?
— Точно не знаю, — пожал плечами Резник, явно начинающий приходить в себя, — но если исчезнувшие три миллиона долларов можно считать обстоятельствами, то это они и есть.
— Погоди, — поразилась Жанна, — у него исчезли три миллиона, и он из-за этого повесился?
— Да не у него, а у меня, — туманно ответил Резник и зевнул.
Кажется, напряжение, в котором он находился какое-то время, начинало спадать, и теперь его потянуло в сон. Либо его зевота была признаком сердечной недостаточности.
Жанна тревожно, во все глаза смотрела на него. Она отставила бутылку в сторону. Резнику не надо пить, если у него больное сердце.
— Ты не хочешь рассказать подробнее, что же случилось?
— Я дал своему другу, он депутат, эти деньги. У меня сейчас неприятности, очень большие неприятности, я тебе о них говорил, — Резник смотрел внутрь бокала с остатками коньяка, не поднимая глаз на Жанну, — и я дал эти деньги Вовке Ковалёву, чтобы он проплатил аванс за нужное мне голосование партии. Извини, ты, наверное, ничего не помнишь, женщины совсем не интересуются политикой.
— Почему же, — вздохнула Жанна, — всё я прекрасно помню и понимаю. Даже лучше, чем ты думаешь. Чтобы депутаты пролоббировали нужный тебе закон, ты решил изрядно потратиться, так?
Резник с удивлением взглянул на неё, а потом, подумав, кивнул.
— Да, я дал ему эти деньги — вчера вечером. Я сам обналичил эту сумму, потому что надо было сделать это срочно, а Вовку бы заставили ждать в банке, ведь это большие деньги. Он заехал, взял их и… Я говорил ему, чтобы он взял деньги утром, но с утра у него были какие-то дела, и он забрал их поздно вечером. Сказал, что с самого утра поедет в Думу… Мы должны были созвониться после того, как операция по оплате будет произведена, но прошли все сроки, а он не звонил. Его мобильный не отвечал. Я позвонил лидеру его фракции, оказалось, что сегодня в Думе Ковалёва не видели. А закон, тот самый, за который я должен был заплатить, проходит уже какое-то там чтение. И не в мою пользу. Тогда я стал звонить своим ребятам, они ждали Ковалёва внизу, у подъезда, чтобы сопровождать его…
Он посмотрел на Жанну, а она, в свою очередь, опустила глаза. Ей тоже было плохо — потому что было плохо Максу.
— Они поднялись в его квартиру, взломали дверь, и увидели его в кабинете. Он висел на люстре…Я тоже приехал туда. Ребята вызвали милицию, но не стали снимать его, вдруг это убийство? Он выглядел таким беззащитным, — бормотал Резник.
Жанна закрыла глаза. Она страдала, понимая, ЧТО пришлось пережить Максу.
— Самое страшное, что я видел однажды нечто подобное. Мой сын… также висел…
— Павел повесился? — Жанна подскочила с места и во все глаза уставилась на Резника.
— Нет, нет, он жив, — поспешил тот её успокоить, даже не замечая, что его Ирина чересчур встревожена. Конечно, смерть сына любовника кого угодно потрясёт, но не до такой же степени!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80