— отмахнулась Любовь Андреевна, поправляя шёлковую юбку. Она обожала шёлк, большинство вещей в её шкафу были сшиты как раз из дорогого, качественного шёлка. — У мальчика должен быть отец! Так уж случилось, что его биологического отца я не смогу найти, да к тому же прошло столько лет, что они всё равно будут чужими!
— Но ты же не чувствуешь себя чужой Антону, — возразил Резник, — хотя не виделась с ним столько лет!
— Не путай божий дар с яичницей, — повысила голос жена. — Я — мать, и этим всё сказано! Просто, видишь ли, будет куда лучше, если Антоша станет подписываться твоей фамилией!
— Для кого лучше? Для Антона? — усмехнулся Резник. — Знаешь, Любаша, я к своей фамилии долго шёл. Почему бы и Антону не проделать тот же путь?
— Это непорядочно с твоей стороны, — взвилась Любовь Андреевна. — Разве тебе сложно сделать то, о чём я прошу? Мальчик живёт с нами в этом доме, почему он не может носить твою фамилию?
— Пусть носит свою, — разозлился Резник. — Люба, я и так сделал для него всё, что мог. А что ещё ты попросишь у меня? Что тебе понадобится после того, как я усыновлю твоего сына? Чтобы я считал его своим родным сыном? Чтобы он называл меня папой? Ты хочешь семейную идиллию? Увы, не получится! Для начала обрати внимание на Павлика! По всей видимости, ты уже забыла, что Антон — не единственный твой сын! Почему ты не попросишь у меня что-нибудь для нашего с тобой сына? Ты не видишь, как ему плохо?
— Я ничем не могу ему помочь, — сухо отозвалась Любовь Андреевна. — У него есть всё, что только можно: деньги, родительская любовь, он даже не работает, а путешествует! А ты несправедлив ко мне. Я прекрасно помню, что у меня двое детей, и стараюсь теперь уравнять их в правах!
— Так это Антон подослал тебя ко мне, для уравнивания прав? — Резник устало откинулся на спинку кресла.
— Антон? Да ты что! Мальчик ничего не подозревает! Это я решила. Пусть у нас будет одна семья, с двумя детьми. Ты усыновишь Антошу, и мы все будем жить в этом доме под одной фамилией. И, потом, Антону будет гораздо проще…
— Проще жить с моей фамилией? — уточнил Резник.
— Ты всё переводишь на себя, — рассердилась жена. — Да, твоя фамилия на слуху. Но ведь не поэтому я прошу тебя усыновить моего ребёнка!
— А по-моему, как раз поэтому, — тоже повысил голос Анатолий Максимович. — Если бы я был слесарем, тебе было бы наплевать, какую фамилию носит твой сын, не так ли?
Странно, но за этот короткий разговор он уже устал от жены. Обычно он всегда шёл ей навстречу, стараясь выполнять её просьбы, но вот именно эту выполнить не мог. Вроде бы и не было в этой просьбе ничего сложного, подумаешь, записать Антона на свою фамилию! Но вся сущность Резника почему-то упиралась изо всех сил. Он даже толком не мог обосновать свой отказ. Не то чтобы Антон был ему неприятен, и не то чтобы он просто хотел насолить жене, привыкшей, что он соглашается с каждым её словом и выполняет большинство просьб. Пожалуй, даже не большинство. Пожалуй, все. Кроме тех, которые касались работы Резника и его же отдыха. Просто почему-то он понял, что действительно НЕ ХОЧЕТ это делать.
— Так ты не усыновишь его?
Любовь Андреевна пристально вглядывалась в лицо мужа, пытаясь дать ему понять, что у него ещё есть шанс согласиться.
— Нет, — с видимым удовольствием ответил Резник, и почувствовал что-то сродни облегчению. В конце концов, он не скаковая лошадь, должная выполнять все приказы наездника. Он тоже человек, и точно также хочет понимания со стороны близких. Понимания, которого не было с тех пор, как появился Антон. Резник первое время даже ревновал к нему свою жену, а потом понял, что это смешно. Затем он старался понять и её, и долго ждал, когда же Люба очнётся, оторвётся от Антона и вспомнит, что у неё есть ещё сын. А кроме сына, и муж. Увы, этого не произошло. Пожалуй, сегодня в первый раз за целый день Резник не винил себя в измене жене. Обычно он вспоминал об этом ежедневно, и его терзали муки совести. Он ведёт себя как обычный скучающий мужчина, потянувшийся за первой же приглянувшейся юбкой, так он обычно корил себя. А вот сегодня впервые подумал, что, возможно, уже хватит терзать себя. Это уже случилось, он встретил Ирину, и, положа руку на сердце, жалеет ли он об этом? Нет!
Он вздохнул и снова принялся за работу.
Мила с интересом рассматривала Ирину. Та явно похорошела. Отношения с её новым любовником пошли ей на пользу. Мила заметила на руке Ирины роскошный браслет, явно очень дорогой, и ещё больше уверилась в мысли, что любовник Ирины — это Резник. Немногие люди способны отдать целое состояние за браслет, красующийся на ручке новой пассии.
— Я скучала по тебе, — улыбнулась Ирина Миле, попутно улыбаясь официанту и заказывая ему баранину с овощами.
— А что-же тогда увиливала от встреч? — в лоб спросила Мила.
— Ну что ты говоришь, — огорчилась Ирина, — я вовсе не увиливала. Просто у меня было очень много проблем. Ты же знаешь, что у меня дочь! Она растёт и требует всё больше внимания. Но сейчас я поняла, что нельзя больше тянуть, и выбрала время. Чему очень рада!
— Я тоже рада, — проворковала Мила, думая про себя, что Ирина выбралась на эту встречу лишь затем, чтобы похвастать браслетом. Даже Мила не могла бы купить себе такой, что не могло не огорчить её.
— Мне фахитас с морепродуктами, — заказала Мила шипящую раскалённую сковородку с креветками и моллюсками.
Они сидели в модном ресторанчике с мексиканской и латиноамериканской кухней, и потягивали «Маргариту». Мила с удовольствием заказала бы текилу, но для этого ей надо было сначала пообедать.
— Ну, рассказывай, — улыбнулась Ирина, — как у тебя дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80