Он хотел засмеяться ей в лицо, хотел сказать, что не намерен пользоваться её услугами, что она старше его, а он может в любую минуту вызвать сюда Милу, и … Но отчего-то не смог сказать этого. Отчего-то, скользнув взглядом по её блузке с глубоким вырезом, открывающим любопытному взору аппетитные полушария грудей, по тонкой талии, по крупным бёдрам, обтянутым непременной юбкой, по округлым коленям с ямочками, он вдруг почувствовал сильное, жгучее желание.
Нина Николаевна правильно истолковала его похотливый взгляд. Быстро закрыв кабинет с внутренней стороны, она вернулась к его столу, сбросила на пол блузку, ловко подтянула юбку к талии, и Антон чуть не потерял голову, увидев крутые ляжки в чулках. Секретарша носила чулки, с ума сойти!!! Она легла перед ним на стол, а он навалился на неё, чуть не сбросив жидкокристаллический монитор на пол, разбросав бумаги, сложенные в папки, откинув от себя тяжёлый, мраморный, потрясающей красоты письменный прибор.
Он не мог поверить в происходящее, в то, что он буквально кричит от наслаждения, а Нина Николаевна закрывает ему рот жадным, неистовым поцелуем.
— Я уже думала, что этого никогда не будет, — прерывисто шептала она ему, когда он в очередной раз погружался в неё, — я так долго этого ждала, что ты сегодня будешь наказан. Я измочалю тебя так, как никто до меня!
Антон лишь усмехнулся. Она не знала Милы, которая обожала секс до потери пульса и всегда была готова точно так же задрать юбку, как это сделала Нина Николаевна. Но Антон ошибался. Секретарша оказалась такой отвязной штучкой, что рядом с ней образ Милы как любовницы очень скоро побледнел, а потом вообще растворился в пылу страсти.
Несколько раз в дверь кабинета стучали, много раз звонили, но Антон не мог себя заставить оторваться от ставшего таким желанным тела. Он в сотый раз удивлялся, как такое может происходить, но упорно продолжал ласкать и поддаваться ласкам. Когда, наконец, Нина Николаевна отпустила его, и он, тяжело дыша, опустился в кресло, растрёпанный, потный, но страшно довольный, он обнаружил, что прошло чуть больше трёх часов. Секс с Милой никогда не занимал у него столько времени.
— Извини, что прервалась, — тем временем на полном серьёзе заявила секретарша, заправляя блузку и одёргивая юбку, — но у меня сегодня ещё целый ворох работы. Чем ты намерен заняться после семи вечера?
Раньше Антон бы ответил, что намерен работать. Но сейчас, когда он уже фактически смещён со своего руководящего поста, работать сверхурочно он не собирался.
— Встретиться с тобой, конечно же, — ответил он, и заметил, что улыбается.
— Макс, прекрати, — смеясь, прошептала Жанна, — на нас и так все смотрят!
— Ну и пусть, — бездумно ответил сияющий Резник, — пусть смотрят!
— Но тебя могут узнать, — снова оттолкнула его руку Жанна, — пострадает твоя репутация! И, потом, ты же женат! К чему тебе скандалы в семье?
Анатолий Максимович приуныл.
— Умеешь ты испортить настроение, — проворчал он беззлобно, с укором глядя на неё. — Почему я не могу вести себя с любимой женщиной так, как мне того хочется?
— Потому что ты — это ты, — рассудительно ответила Жанна.
Резник вздохнул, и перестал тискать её и каждую минуту останавливаться для того, чтобы её поцеловать.
Жанна, нагруженная цветами, пакетом с попкорном и огромным коконом сладкой ваты на палочке, разрумянившаяся, с волосами, собранными в хвостик и не накрашенная, напоминала школьницу, которую папа вывел на прогулку.
Она прыснула в ладошку, но объяснять причину своего смеха Анатолию Максимовичу не стала. Он и так переживает из-за очень большой разницы в возрасте, и она не будет усугублять положение. Однажды Жанна в шутку назвала себя геронтофилкой — то есть молодой особой, которая любит стариков, и Резник обиделся и долго дулся на неё. Поэтому теперь она избегала всяческих намёков на его возраст. Удивительно, но этот состоявшийся и успешный мужчина здорово переживал, когда шла речь о разнице в их возрасте.
Они гуляли по зоопарку, и целовались на каждом шагу. Резник, в солнцезащитных очках и бейсболке, практически неузнаваемый, резвился, как молодожён, пока Жанна и не попросила его вести себя спокойнее. На них и так уже не раз оборачивались, а привлекать внимание к их персонам не входило в планы Жанны.
— Ой, какая прелесть! — воскликнула вдруг она, указав на яркого тукана, и сидящего на ветке за стеклом, в вольере для птиц, и попутно выронив бумажный пакет с поп-корном.
— Тебе нравится? — обрадовался Резник. — Хочешь, я его тебе куплю?
Жанна засмеялась. Сначала её коробило, что на все её восторги любовник неизменно предлагает ей приобрести этот предмет. Но потом, смутившись, Анатолий Максимович объяснил, что пытается хоть как-то уравновесить свой недостаток — возраст, со своими положительными чертами: достатком.
Жанна тогда чмокнула его в щёку и заявила, что он не должен комплексовать по поводу возраста, ведь на свете так много пар, у которых разница составляет эти пресловутые почти тридцать лет, а у некоторых и ещё больше! И он вовсе не должен ничего ей покупать, потому что она чувствует себя неловко, словно он и её купил.
Резник очень долго заверял её в том, что никогда не имел ничего общего с продажными женщинами, и никогда не платил за любовь женщины, поэтому она не должна так думать. Словом, они пришли к компромиссу, но сейчас разгулявшийся генеральный директор нефтяного холдинга снова предлагал ей скупить всю имеющуюся в зоопарке живность.
Когда Жанна указала ему на это, он ответил:
— Я помню, что мы договаривались, но, Ириша, мы не виделись с тобой пять дней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80