всех подгоняло желание спастись от смерти. Даже Абдурахман вроде притих и только исподлобья зло оглядывал гребцов.Снова ударил барабан, однако его глухие звуки уже не падали тяжёлым камнем на сердце невольников, не вызывали ненависти и отвращения, — казалось, они предвещали спасение.Звенигора и Спыхальский тоже с силой налегли на весло. Собственно, тянул его один Спыхальский, — стонал, а тянул, чтоб не выбиться из размеренного темпа, чтоб не отстать от других. Арсен помогал ему очень слабо: в изувеченной спине каждое движение отдавалось такой болью, будто на обнажённые, кровоточащие мышцы бросали горячую золу.Роман возился в своём углу с цепью.Вдруг он тихонько вскрикнул:— Братья, готово! — От радости голос его дрожал. — Гляньте, цепь порвана! Недаром мне ноги едва не оторвало… Такой ударище был!Спыхальский от радости подскочил на скамье:— Ха, холера ясна! Дождались! Арсен, брат!..— Тс-с-с! Спокойно, панове-братья, — прошептал Звенигора одними губами. — Роман, скорее берись за весло! Ни одним словом, ни одним движением нельзя выдать себя! Сейчас надо быть особенно осторожными… Поговорим ночью!..Не веря себе, Роман дрожащими пальцами ещё раз ощупал разорванное звено цепи и взялся за весло.За бортом корабля бесновался северный ветер. 5 «Чёрный дракон», почти не различимый в ночной темноте, слегка покачивался на волнах небольшой тихой бухты, окаймлённой с суши высокими холмами.Казалось, весь корабль погружён в сон. Часовые — на корме и на носу судна — натянули поглубже башлыки, плотно закутались в длинные абы Аба (турец.) — накидка, плащ.

и, примостившись в защищенных от ветра местах, спокойно дремали. В тесных и душных каютах храпели янычары. На нижней палубе время от времени позвякивали во сне кандалами невольники.Не спали только Звенигора, Воинов и Спыхальский. Молча лежали впотьмах. Выжидали, пока на корабле все заснут.Протяжный свист ветра и глухой рокот разбушевавшегося моря способствовали их замыслам.Около полуночи Роман осторожно вытянул из кандалов свободный конец разорванной цепи. Потом помог товарищам. Теперь они были почти свободны! Правда, оставались кандалы на ногах и находились невольники все ещё на корабле, но это уже не так страшило.Превозмогая боль, что терзала спину, Звенигора первым поднялся с ненавистной скамьи, тихо подошёл к каморке, где спал Абдурахман. Легонько нажал плечом на дверь. Она приоткрылась. Из каморки донёсся могучий храп надсмотрщика.— Погоди, Арсен! Дай-ка мне! — прошептал Спыхальский и протиснулся в каморку. Протянул в темноте свои длинные сильные руки и нащупал постель Абдурахмана. — Пся крев! Добрался-таки до тебя!..Почувствовав на шее грубые пальцы, надсмотрщик проснулся и испуганно вскрикнул. Но Спыхальский зажал ему рот огромной ладонью.— Арсен, растолкуй ему, что к чему. Объясни, что, к сожалению, не имеем времени и отправляем на тот свет, не угостив таволгой, холера б его забрала!— Не нужно! Кончай скорей, пан Мартын! — прошептал Звенигора. — У нас много дел.Абдурахман, должно быть, так и не понял, что произошло. Правая рука Спыхальского сжала ему горло, как клещами. Он метался недолго и вскоре затих.— Един готовый! — коротко оповестил Спыхальский и, вытирая руку о штаны, с отвращением сплюнул.Тем временем Роман разбудил всех невольников.— Тихо, братцы! Вытаскивайте цепь. Сейчас закончится наша неволя!Невольники быстро вытащили из кандалов толстую длинную цепь, которая держала их возле весел на привязи. Освобождаясь от неё, люди вскакивали со скамей, натыкались в темноте друг на друга, гремели кандалами.— Да тише вы, черти! — прикрикнул Звенигора. — Стража услышит!..Невольники застыли на своих местах. Спыхальский нашёл в карманах Абдурахмана кресало и трут, высек огонь, зажёг светильник. Тускло-жёлтый свет обозначил в темноте напряжённые, окаменевшие лица.Звенигора выступил вперёд:— Братья! Настал час, когда мы сможем освободиться! Берег — рукой подать! Доберёмся вплавь… Но надо сделать одно — снять стражу на верхней палубе. Если удастся это без шума, мы спасены! На берегу собьём кандалы — и кто куда! Там уже каждый хозяин своей судьбы… А сейчас чтобы все тихо!.. Мы с друзьями снимем часовых. Нам нужен ещё один сильный парень на помощь. Кто желает?— Я, брате Звенигора, — донёсся голос с кормы, и из тьмы медленно поднялась высоченная плотная фигура.— Кто ты, человече? Откуда меня знаешь? — удивлённо спросил Арсен.— Грива я. Помнишь?.. Семибашенный замок в Стамбуле!..Ну как такое не помнить? Звенигора обрадовался, что с ними будет ещё один дюжий и храбрый казак, на которого в тяжёлую минуту можно положиться.— Иди сюда, брат! Прчему же ты не подал знака? Почему не признался?— Не хотел тебя выдать проклятому Абдурахману неосторожным словом. Да и сидел далеко, не с руки было, — прогудел Грива, придерживая кандалы и пригибаясь, ибо головой доставал почти до потолка.Совещались недолго. Возбуждённые невольники столпились у лестниц, ожидая сигнала.Звенигора, Спыхальский, Воинов и Грива, крепко натянув кандалы, чтоб не звенели, тихо поднялись по ступеням вверх. На верхней палубе было темно, как в погребе. Ветер свистел в снастях и сыпал в лицо колючими дождевыми каплями. Справа грозно шумело море, слева едва вырисовывались неясные очертания высокого берега.Постояли немного, вглядываясь в темноту. Потом Звенигора с Гривой заметили на носу тёмную фигуру часового и стали медленно подкрадываться к нему.Спыхальский и Роман направились на корму.Часовой дремал и не слышал, как к нему приблизились двое. Высоко занёс кулачище Грива, что есть силы ударил турка по голове, тот тяжело осел на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13