«Не стоит думать об этом сейчас, — сказала себе Лаура, — я буду просто наслаждаться каждым моментом, который мне осталось прожить здесь. Опишу этот день и мое настроение в дневнике, вспомню пережитое с легкой грустью».
— О, какие муки! Довольно! — Лаура состроила гримасу своему отражению. Из зеркала на нее смотрела незнакомка — молодая женщина в утреннем платье с узором оранжевого и зеленого цветов и лентой, продетой сквозь тонкие хлопчатобумажные кружева.
Неожиданно она заметила свое сходство с матерью — цыганский разлет глаз и бровей, маленькую ямку на упрямом подбородке. Только цвет глаз был отцовским — темно-синим, почти черным. Непокорные вьющиеся волосы Лауры отчаянно противостояли стараниям Филомены обуздать их с помощью гребня и многочисленных шпилек; отдельные пряди и локоны все равно падали на виски, щеки, тонкую шею.
Раньше ее волосы были такими же темными, как у отца, но затем выгорели под жарким мексиканским солнцем. «Буйная грива», как говорила няня, стала отливать медью. «Зато скулы у меня мамины», — подумала Лаура. Она сняла платье и надела свой любимый костюм для верховой езды: тонкую хлопчатобумажную рубашку и широкую выцветшую юбку, позволявшую сидеть на коне по-мужски. Ей не было дела до того, что ноги неприлично обнажатся. Все местные жители знали Лауру и привыкли к тому, что она ездит верхом в таком виде; и потом, никто не посмел бы осудить дочь хозяев.
Покидая свою комнату, Лаура подумала о том, что Филомена, должно быть, пошла вздремнуть. Сцены не будет.
Мариса, еще в раннем детстве удочеренная матерью Лауры и любившая готовить на асиенде де ла Ностальхия, когда «ее» семья находилась здесь, не могла отказать Лауре ни в чем, даже если знала, что девушка замышляет какую-то проделку, которую, несомненно, осудила бы Филомена.
Лаура зашла на кухню, чтобы сообщить, что она прокатится на Амиго.
— Нельзя ли взять с собой немного еды и питья? — Ее голос звучал ласково, вкрадчиво.
— Конечно, — тотчас отозвалась Мариса. Хорошо, она никому ничего не скажет… если только ее не спросит сама сеньора.
— Даже моему противному братцу? Обещаешь?
— Никому, кроме сеньоры, если она спросит, — повторила Мариса.
Уложив пищу и бурдюк с вином в маленькие кожаные сумки, Лаура перекинула их через спину коня. Она делала так всегда, когда обходилась без седла. Девушка отвела жеребца подальше от дома, села на него и ударила его в бока пятками — это был сигнал к неистовому галопу.
Франко проводил взглядом сестру, проскакавшую мимо на горячем жеребце — почти таком же диком, как и она сама. Неисправимо упрямая и своенравная Лаура. Франко пожалел мужчину, который попытается приручить ее.
— Это твоя сестра? — Подружка Франко приподнялась на локте и недоуменно сдвинула брови. — Но я думала…
— Наверное, мы все думали, что уж сегодня моя сестра будет вести себя как леди! Но ты ведь знаешь Лауру! Она злится на весь мир, когда обстоятельства складываются не так, как ей хотелось бы. Бросается на каждого, кто пытается давить на нее. Она даже не знает человека, который должен стать ее женихом. Но вероятно, повергнет его в шок и заставит в страхе ретироваться! По правде говоря, я не осуждаю ее за эту неистовую скачку. Она хочет напоследок почувствовать себя вольной птицей, ведь вскоре ей предстоит распрощаться с этой жизнью.
«Это относится только к Лауре или к нам обоим?» — спросил он себя. Глаза его слегка затуманились, когда он увидел свою сестру, скачущую, точно ведьма на помеле, с развевающейся позади нее буйной гривой — флагом, трепещущим на ветру. Будет ли он сожалеть о доме и связанных с ним воспоминаниях, когда в следующем месяце они отправятся в Европу? И о Мариэлле — как он сможет расстаться с ней?
Сейчас он уединился с девушкой в излюбленном месте их свиданий — на небольшой поросшей травой лужайке, с двух сторон защищенной деревьями и густыми зарослями лозы, а с третьей — нагромождением камней. Вода с журчанием стекала по скале в небольшой водоем у подножия холма.
Они могли следить за окрестностями сквозь просветы в лозе, однако даже при ярком солнечном свете никто не увидел бы притаившуюся в тени парочку.
Франко и Мариэлла встречались здесь уже несколько лет в те дни, когда он приезжал из находившейся на восточном побережье школы. Его прелестная Мариэлла, индианка из племени майя. Он посмотрел на ее встревоженное лицо и ответил на все незаданные вопросы жаркими, нежными, настойчивыми поцелуями. Вскоре они забыли обо всех и вся, кроме самих себя и этих сладостных мгновений.
Лаура в своем стремительном бегстве не замечала никого и ничего. Она признавалась себе в том, что это действительно было бегством. Бегством от неизвестности, внезапно возникшей перед ней. Да, она была потрясена.
Лаура помнила, с каким изумлением смотрела на родителей, думая, что те разыгрывают ее! Жених? Она впервые слышит о нем! Мать ничего не ответила, теребя расшитый край тонкой шали.
— О чем вы говорите? — продолжала недоумевать Лаура. — Я просто не понимаю! Неужели вы… Не может быть!
— Не знаю, помнишь ли ты твоего прадеда, — сказал отец, — но он был человеком старой закалки, никогда не менял свои привычки и убеждения.
— Но какое отношение все это имеет ко мне? И к браку? Все решили за меня? Вы никогда не говорили об этом, никто не…
— Лаура, дорогая, — вмешалась мать. — Мне не хочется, чтобы ты думала, будто тебя принуждают к замужеству. Конечно, нет! Надеюсь, ты достаточно хорошо знаешь меня и папу, чтобы заподозрить такое. Мы лишь пытаемся объяснить, что существует… как бы ты назвал это, Стив?
— Соглашение или семейный договор, — невозмутимо произнес он, заметив в глазах жены лукавый блеск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108