Джинни вспомнила, как она познакомилась с Трентом Челленджером. Сколько воды утекло с тех пор! Молодой, горячий, он не скрывал своей симпатии к ней. Она немного схитрила — стала обходиться с ним как с сыном или любимым кузеном.
Но сейчас в асиенду, держа перед собой на седле, точно трофей, ее дочь, въехал мужчина, а не юноша. Суровый, закаленный в боях мужчина, напоминавший ей Стива, каким он был в то время, когда она познакомилась с ним. Человек Джима Бишопа. Явно не пара для Лауры. Во всяком случае, пока что она не созрела для такого мужчины, способного вывернуть женщину наизнанку, пробудить в ней чувства, желания, погубить ее — если она позволит сделать это, не даст ему отпор.
Однако Джинни ощутила какие-то флюиды взаимного притяжения между Лаурой и Трентом Челленджером; она почувствовала их, когда Трент снял ее дочь с коня и поставил на землю лицом к себе.
Как хорошо она помнила пережитое ею самой! Как хорошо понимала силу странного запретного влечения, заглушавшего благоразумие, логику и любые советы!
Постучав в дверь, Джинни вошла в комнату и застала дочь стоящей перед зеркалом.
— Мама? — Облаченная в короткую рубашку девушка повернулась и покраснела, словно ее тайные мысли оказались прерванными.
— Да, я! Я говорила с Филоменой, она гладит твое черное платье, хотя и считает его неподходящим для такого случая.
— Филомена вечно недовольна. Всем! — Раздраженный голос Лауры заставил Джинни вскинуть брови.
— Похоже, ты взволнована, моя дорогая. Ты уверена, что хочешь обедать с нами? Твой отец и мистер Челленджер, вероятно, быстро уединятся, чтобы поговорить о делах. А для нас вечер будет скучным, его скрасит только обсуждение сегодняшних событий, верно?
— Почему? Я хочу спросить папу и мистера Челленджера, что они собираются сказать президенту Диасу по поводу действий его полицейских! И я уверена, что Франко тоже захочет узнать, что будет предпринято в связи с этим возмутительным происшествием! Мама, они… Знаешь, я постоянно думала о том, как бы поступила в такой ситуации ты. Я улыбалась этим мерзавцам, притворялась, будто… И затем… когда они подумали, что я смотрю на них… стала медленно поднимать юбку, как бы дразня их, понимаешь, мама? Схватила нож, который ты дала мне, и, кажется, убила обоих. Нет, точно убила. Очень быстро. Господи, я убила! Я болтала… дразнила… превратилась в другого человека… играла — а потом игра закончилась, и мне пришлось… мне пришлось…
— Дорогая, я все знаю! Знаю! Я сделала то же самое. — Джинни обняла дочь, прижала ее к себе и мысленно перенеслась в прошлое. — Я тоже убила человека. Мне тяжело вспоминать об этом даже сейчас, когда он больше не представляет для меня опасности. Я ударила его ножом в горло, услышала, как из раны с шумом вырвалась кровь, и убежала.
Сказав это, Джинни тут же вернулась в настоящее. Побледневшая Лаура смотрела на мать так, словно видела ее впервые.
— Лаура, я думала, что мне удалось забыть этот эпизод моей жизни, но воспоминания живут во мне! Ты убила двух негодяев, чтобы спасти себя и свою подругу. Тебе пришлось так поступить. Я горжусь тобой!
Лаура поплакала еще несколько минут в объятиях матери, точно ребенок, затем взяла себя в руки и сказала:
— Я не сожалею об этом. Уже не сожалею. Я постоянно думала — так поступила бы моя мать. Я говорила себе, что я — это ты, мама, красивая и уверенная в себе. Но думаю, тогда ты не была такой.
— Уверенность приходит к человеку в последний момент, когда он неожиданно сознает, что должен сделать, — сказала Джинни. Подойдя к окну, она продолжила: — Лаура, я не хочу у тебя ничего выпытывать, ты вовсе не обязана мне говорить. Но… я чувствую что-то возникшее между тобой и Трентом Челленджером. Он напоминает мне твоего отца в молодости, поэтому тебе следует поберечься!
Лаура замерла и запальчиво произнесла:
— Ты догадалась правильно. Надеюсь, я не слишком выдала себя, мама?
Девушка вздохнула, посмотрела вниз, потом подняла голову и рассказала историю своего знакомства с Трентом Челленджером. При этом она не пощадила ни себя, ни его.
— Это чувство… было очень странным! Конечно, он принял меня за дешевую шлюху. И как он обошелся со мной потом, что сделал… Ненавижу его за это!
— Когда я впервые встретила Стива, произошло почти то же самое. Я зашла по ошибке не в ту комнату, и негодяй принял меня за проститутку, которую он заказал себе на ночь у какой-то мадам Мими.
— Правда? И что было дальше?
— Он набросился на меня, даже не дав мне раскрыть рот. Он поцеловал меня так грубо, что я потеряла дар речи, а потом… сорвал с моего плеча бретельку вечернего платья и приказал раздеться — быстро!
Когда Лаура услышала тихий смех матери, глаза девушки изумленно округлились.
— Мама! И ты это сделала?
— Нет, конечно! В тот раз — нет. Я ударила его по лицу, потом потребовала отпустить меня. Слава Богу, в этот момент в дверь постучала женщина, которую он ждал. Это был один из тех редких случаев, когда я видела твоего отца потерявшим дар речи — во всяком случае, на несколько минут.
— По-моему, — отчеканила Лаура, — все мужчины — лицемеры, распутники и грубияны!
— Да, они бывают противными. Их трудно сразу понять. Лаура, мне бы очень хотелось сказать тебе, что я знаю ответы на все вопросы. Однако это не так. Я не могу ответить на многие из них. Я потратила немало мучительных лет на то, чтобы заново открыть нечто такое, что всегда было мне известно. Думаю, то же самое произошло и с твоим отцом. Нам пришлось расстаться, чтобы снова обрести, а главное, понять друг друга.
Филомена принесла черное платье и оставила его на кровати после того, как Джинни сказала, что сама поможет дочери одеться к обеду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108