Снаружи перед дверью галереи стояли на страже два дюжих воина. Мечи их были обнажены, глаза поблескивали в темноте. Они напоминали сжатые пружины, готовые распрямиться в любую секунду. Оказавшись во вражеских стенах, они боялись не только нападения, но и злобных духов, блуждающих во мраке. Сыны своей эпохи, они не были чужды суевериям.
За их спинами в галерее Глориана увидела Мерримонта. Он стоял к ней спиной. Поверх зеленого камзола через плечо был перекинут кожаный колчан со стрелами. «Жаль, что он не на нашей стороне, — подумала Глориана. — Он великолепен».
— Так, значит, ты отказываешься, Кенбрук, принести свои извинения за то, оскорблял меня, называя похитителем и даже убийцей? — вскричал Мерримонт, Надменность, с какой он произнес эти слова, делала его еще более похожим на Дэйна.
Глориана закусила губу. Дэйн, конечно же, слишком большой упрямец, чтобы признать свою ошибку. На какое-то мгновение ей показалось, что все еще можно уладить мирным путем, но Дэйн тут же развеял ее сомнения.
— Да, — ответил Кенбрук, — отказываюсь. Глориана осторожно провела пальцами по полу, стараясь не думать о том, что попалось ей под руку. Потом она бросила поднятый предмет в темноту коридора. Охранники несмело двинулись на звук, опасаясь нападения. Не успели они оглянуться, как леди Кенбрук уже проскользнула в галерею и приставила нож к шее Мерримонта.
— Прикажи своим людям опустить мечи и кинжалы, — произнесла Глориана спокойно, — или я перережу тебе горло.
Мерримонт напрягся, потом усмехнулся. Молниеносно он выбил нож из ее руки и схватил Глориану, прижав спиной к своей груди. Она не ожидала от него такой силы и ловкости.
У Глорианы перехватило дыхание, когда Мерримонт перекинул ее через перила галереи. Он держал ее на весу, под ногами у нее было по крайней мере тридцать футов. Если барон не удержит ее и она упадет, то разобьется о каменный пол.
— Твоя жена, Кенбрук, поступила храбро, но глупо! — крикнул Мерримонт помрачневшему Дэйну. — Если бы я знал, что она такая горячая штучка, то, несомненно, совершил бы преступление, в котором ты меня обвинял. Грех было бы не утащить у тебя такой лакомый кусочек.
— Ты получил свои извинения! — не слишком вежливо бросил Дэйн.
Глориана была и испугана и раздражена одновременно. Как он не понимает, что сейчас не время для ссор?!
— Черт побери, Мерримонт! — послышался голос Гарета который находился вне поле зрения Глорианы. — Это переходит всякие границы…
Мерримонт крепко держал Глориану, и она была ему за это бесконечно благодарна, хотя и сожалела об упущенной возможности убить наглеца.
— Всего лишь несколько мгновений назад ты, Кенбрук, отказал мне в простой любезности, — проговорил барон своим мелодичным голосом. — А теперь вдруг надумал просить у меня прощения?
— Да, — не колеблясь ответил Дэйн. Глориана зажмурилась. Сейчас она думала только о том, как бы не упасть, но, несмотря на свой страх, она все же понимала, что поставила Дэйна в дурацкое положение. Чтобы спасти ее, Дэйну придется унижаться перед этим нахалом.
— Прекрасно, — отозвался Мерримонт. Теперь он держал Глориану только одной рукой, в другой сжимал меч. — Я отомщу тебе на поле брани, — крикнул он Кенбруку. — Когда я одержу победу, ты опустишься на одно колено, положишь свой меч к моим ногам и назовешь меня «мой господин».
Дэйн промолчал, но Глориана знала, что он сдерживает свою ярость только ради нее. Она все еще болталась, свешиваясь с галереи, и лишь железная хватка Мерримонта не давала ей упасть.
— И кое-что еще, — словно спохватившись добавил Мерримонт, — если ты проиграешь в нашем поединке, племянник, я заберу Глориану с собой, и она останется в моем доме столько, сколько я пожелаю.
Глориана даже с такой высоты видела, как заходили желваки на скулах ее мужа. При данных обстоятельствах он согласился бы на все что угодно, но на его лице ясно читалось желание придушить своего дядюшку. Но еще Глориана догадывалась, что, даже если все обойдется, Дэйн устроит ей хорошую трепку.
— Если я проиграю, — ответил Кенбрук, делая легкое ударение на слове «если», — то будет так, как ты сказал.
При этих словах Глориана принялась дрыгать ногами и извиваться всем телом, но Мерримонт втащил ее обратно на галерею, не обращая внимания на ее попытки вырваться.
— Прекрасно, — по-отечески сказал Мерримонт Дэйну. — Надеюсь, ты понимаешь, что я вынужден забрать миледи с собой. Она будет заложницей до тех пор, пока я не окажусь под защитой стен моей крепости. Наше небольшое состязание состоится завтра утром.
— Оставь мою жену, — проговорил Дэйн, но слова его прозвучали не как просьба, а как приказ. — Ты получишь свой поединок на каких угодно условиях.
— Но ведь я уже, кажется, назвал свои условия, — ответил Мерримонт. — Леди поедет со мной. В чем дело, Кенбрук? Неужели ты все еще смеешь сомневаться в моем благородстве? Это милое создание будет со мной в абсолютной безопасности.
Сопротивляться было бесполезно. Глориана поняла, что ей не справиться с Мерримонтом: барон был слишком силен. Взглянув на мужа, который стоял посреди зала белый как полотно, все еще сжимая в руке меч, она молилась, чтобы он не вздумал пререкаться с дядей. Кенбрук попытался взять себя в руки. Вперед выступил Гарет.
— Если ты причинишь ей хоть какое-нибудь зло, Мерримонт — прорычал он, — я вырву твое сердце!
— Мне кажется, ты и так сделал бы это при малейшей возможности, — отозвался барон, развернулся и вышел из галереи, неся на руках Глориану. За ним следовали двое охранников.
— Понимаете ли вы, — спросила Глориана, когда они спустились по лестнице во двор, где Мерримонта ждали его люди, — как лицемерно вы поступаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101