– А! Славное вино… я хочу сказать, хорошего урожая. Да, за последние три дня я изрядно натерпелся от капрала Фотия. Однако скажу положа руку на сердце: несмотря на рану, что до сих пор терзает меня, я с радостью встретился бы с ним один на один в честном поединке.
– Воистину это было бы захватывающее зрелище, – заметил я, пытаясь представить себе всю его художественную прелесть. – Действие, драматизм, равновесие… напряженное спокойствие или открытый накал страстей? Это должен быть бой не на жизнь, а на смерть!
– Да, я с радостью приму любой исход.
– Тогда желаю удачи. Это как раз из тех развлечений, что боги находят наиболее захватывающими. При том, что – как я уже говорил – я избегаю докучать богам своими советами, я считаю вполне вероятным, что они устроят тебе такую встречу.
– Твои слова греют мне душу! Опять же мне будет чем занять мысли в часы досуга, мечтая, в какую груду мясной нарезки я превращу этого презренного негодяя. – Великан зловеще усмехнулся. – А теперь, – добавил он, – не готовы ли мы покинуть сие тесное помещение?
– Боюсь, пока нет. Если мы хотим разгуливать в бронзовых ошейниках, лучше подождать, пока улицы опустеют окончательно. По меньшей мере до полуночи.
Он тихонько застонал и пошевелился, пытаясь разместить затекшие члены.
– Нам далеко еще идти?
Я признался, что не имею ни малейшего представления.
– Когда мы говорили с тобой в первый раз, – сказал он, помолчав немного, – ты утверждал, что знаешь в городе надежное убежище. Я и так благодарен тебе, о Меняла Историй, больше, чем можно выразить словами, и если твои друзья окажут помощь и мне, я…
– У меня нет друзей в этом городе, – перебил я. – Пока нет. Я не говорил, что знаю надежное убежище. Я сказал, что приведу тебя туда. И привел – сюда. Впрочем, мне следовало бы быть поскромнее, особо отметив то, что сюда меня приведут боги, но, учитывая обстоятельства, я не склонен был в тот момент к многословию. Прости за допущенную неточность.
Ториан фыркнул. Фырканье было из тех, что, разносясь в сумерках по равнине, парализуют робких газелей, заставляя их безропотно отдаваться в когти хищнику. Я не газель, но и у меня мурашки пробежали по коже.
– И куда ты собираешься идти дальше?
Я терпеливо объяснил, что пойду туда, куда повелят боги. Я нужен им в Занадоне – так что вряд ли они допустят, чтобы меня выставили из города, пока я не стану свидетелем тому, что должно произойти здесь, что бы это ни было. Я даже высказал предположение, что во всем этом замешан сам великий Кразат.
Ториан задержал дыхание.
– Штах? Балор?
– Или Файл. Его знают под всеми этими именами.
– А тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь быть слугою Фуфанга, о Меняла?
– Разве не все боги равно покровительствуют нам? – терпеливо поинтересовался я. Мне не раз доводилось дискутировать на эту тему, но ни к чему определенному эти дискуссии так и не привели. – Если мой дух сейчас и в смятении, так только из-за спертого воздуха. Поэтому не трудно ли тебе приподнять эту плиту – совсем чуть-чуть, чтобы я мог подложить туда камешек?
– Отлично придумано, – согласился он.
Так мы и сделали, и долгожданное дуновение вечернего воздуха коснулось наших усталых тел. Слабый отсвет дал нам знать, что в окнах особняка все еще горит свет.
– Ничто не мешает нам продолжить беседу, – сказал я, – при условии, что мы не будем повышать голоса. Теперь твоя очередь. Какова же история Ториана?
Последовала пауза, а за ней – вздох, длившийся, казалось, несколько минут, что свидетельствовало о необычно большом объеме легких.
– Увы! Мне не о чем рассказывать. В сравнении с твоей история Ториана – все равно что дорожная грязь в сравнении с цветущим лотосом. Во-первых, моя недолгая жизнь совершенно лишена событий, достойных рассказа, а во-вторых, мне далеко до тебя в умении строить повествование, не говоря уже о приятности голоса. Ты пришел из чудесных далеких стран, переполненный невероятными историями. Ты был свидетелем геройским подвигам и деяниям богов. Рядом с твоею павлиньей пышностью я покажусь жалкой гусеницей в грязи птичьего двора.
– Какое вдохновенное начало! – с искренним восхищением сказал я. – Молю тебя, продолжай!
– Ты так снисходителен! Мой точный возраст неизвестен, но мать часто говорила мне, что я родился год или два спустя после Великого Затмения, случившегося в Танге, – иногда она говорила так, а иногда – этак. Выходит, по моим расчетам, мне двадцать три или двадцать четыре года. – Он помолчал. – Нет, давай будем считать, двадцать четыре или двадцать пять.
– Твоя страсть к точности заслуживает уважения.
– Это мой пунктик. Ладно, продолжим. Назвали меня, само собой, в честь Ториана, почитаемого в Пульсте как бог истины. Второстепенный бог, честно говоря, но от этого не менее почитаемый. В день, когда мне исполнилось шестнадцать, я поклялся быть всегда достойным его покровительства и со свойственной мне в те годы юношеской горячностью пообещал вырывать у себя по зубу за каждое лживое слово, которое произнесу вольно или невольно. Конечно, здесь довольно темно, но, если хочешь, можешь потрогать пальцем…
Я заверил Ториана, что уже обратил внимание на великолепное состояние его зубов.
– Отлично. Так вот, родился я в маленьком городке, расположенном менее чем в трех днях ходьбы отсюда.
От вопроса, где он приобрел столь заметный акцент жителя Полрейна, я на всякий случай воздержался.
– Называется он Сессмарш. Жалкий городишко, со стенами из дерна и кирпича-сырца. Его покровитель, Уркл, добрый бог, но так стар и немощен, что, как говорится, мимо горшка промахивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93