Да и лаковые башмачки Алисии теперь куда ярче отливали металлическим блеском, сама же она в нынешнем сне бодрствовала как никогда раньше — и даже вдруг испугалась: а что, если тот, прежний, город в действительности уже исчез, преодолев все заслоны и ограждения, и она, не отдавая себе в том отчета, находится по другую сторону границы? Она совершенно трезво фиксировала каждую свою мысль — версии и догадки сменяли друг друга, иногда сливаясь, как тропки, безошибочно выводящие к главной дороге: если сон и бодрствование различаются только степенью четкости картин, то город по праву заслуживает, чтобы его причислили к преддверию верхнего мира, того самого, где существуют зубные щетки и кофе, а также ритуал утреннего завязывания галстука перед зеркалом. Она шла медленно, упиваясь звуком каждого своего шага и внимая многоголосому эху, которое подошвы ее туфелек будили, касаясь тротуара. Она остановилась перед окном и увидела там подвижные тени — тени курили и читали, кавалеры приглашали дам на танец. Алисия обследовала боковые улочки, о существовании которых раньше не подозревала и которые, покружив, привели ее в изначальную точку. Она прошла мимо Дворца Муз, обсерватории, академий и министерств. Кусая губы и не решаясь шагать быстрее — хоть и очень хотелось, — она наконец достигла огромной площади: площадь показалась еще больше, чем всегда, еще пустыннее и луноподобнее. Уходящие вдаль здания выглядели кладбищем бесконечных фасадов, где навязчиво повторялись все те же ровные цепочки окон и ниш — пока их не скрадывало расстояние. Она услышала змеиный свист ветра, почувствовала, как он играет своими острыми кинжалами у нее перед лицом. В центре площади ее ждал ангел — он напоминал монарха, принимающего наследников, претендентов на престол. По мере того как она приближалась, ангел вырастал, тяжелел, превращался в неподвижную черную птицу. Подойдя, она хотела заглянуть ему в глаза, но взгляд ангела был занят другим: он скользил поверх крыш и башен и тонул в ночи, словно посылал куда-то сигналы своей непостижимой воли. Алисия не чувствовала страха. Она произнесла имя ангела — Махазаэль, — четко выговаривая каждую букву, выбитую на знакомом пьедестале. Потом у нее опять закружилась голова — и ночь тоже закружилась перевернутой воронкой, куда постепенно втянуло все звезды; тут Алисия поняла, что ее настойчиво призывают в иное место. Она снова почувствовала на лице дыхание спящего зверя, и ее снова засосало в трубу. Упала она уже с другой стороны — в трясину простыней, и снова — горьковатый вкус слюны, снова переполненная пепельница. Глянув на красные цифры, она увидела, что было без четверти пять.
Алисия чистила зубы и потому не поспела вовремя — телефонный звонок застал ее со щеткой во рту, она спотыкаясь побежала по коридору, давя раскиданные по полу осколки, даже свалила со спинки дивана телефонный аппарат, но, когда схватила трубку, в ухо ей полетели только короткие гудки. Когда телефон зазвонил во второй раз, она была совсем рядом — сидела, соединяя, как головоломку, куски восточной вазы, — и потому трубку взяла тотчас, для чего ей понадобилось лишь протянуть руку. Но на другом конце провода отключились почти мгновенно, она успела услышать что-то вроде хруста скомканной бумаги — и опять короткие гудки. В третий раз телефон зазвонил, пока она была на кухне, и она нарочно пошла в гостиную медленно, совсем медленно, давая неизвестному шанс отказаться от своего намерения, прежде чем аппарат их соединит. На сей раз незнакомец трубку не бросил: перед Алисией повисло долгое молчание. Она дважды робко спросила, кто это, но слова летели в пустоту и никто их на лету не подхватывал; потом связь опять прервалась. Пожав плечами, Алисия вернулась на кухню, чтобы полить наконец свои конибры.
Три звонка подряд могли означать и просто ошибку, и, например, то, что уличный автомат глотает монеты, прежде чем успевает сработать механизм. Да что угодно! Но самая подозрительная часть ее натуры, вернее, тот двойник, который пробуждался в ней, по мере того как усиливались подозрения против соседей, стал нашептывать ей, скорее всего под влиянием примеров из кино: мол, звонить могли и ради того, чтобы проверить, дома она или нет, одна или нет. И от результата проверки будет зависеть дальнейшее развитие событий.
Алисия мотнула головой, отгоняя неприятные мысли, которые во всю прыть проносились у нее в черепной коробке, потом подставила цветочные горшки под кран. Да, верно, накануне вечером Эстебан опять что-то говорил о гипотетическом заговоре, а сегодня ей приснился непривычно четкий и внятный сон. В заговоре, как предполагалось, участвовали ее знакомые, вернее, соседи по подъезду, но цель заговора оставалась совершенно неясной, хотя и вообще вся эта история любому нормальному человеку должна казаться безумной и абсурдной. Да, именно безумной и абсурдной. Алисия закрыла кран и села за кухонный стол, нервно сунув в рот сигарету. Окно выходило во внутренний двор, туда, где, пересекаясь, тянулись бельевые веревки, образующие нечто вроде схемы воздушных путей. Из окна Нурии, расположенного этажом ниже, доносился звон воды, льющейся в какой-то сосуд. Алисия вспомнила, как она выглядела вчера у Нурии на кухне, какой балет устроила на столе, и почувствовала сложную смесь нежности и стыда: она не знала, заслуживает ли Нурия ее подозрений, но вместе с тем нельзя было не признать, что именно странное поведение Нурии толкнуло Алисию к окну в поисках путей спасения и спровоцировало мысль о бельевых веревках. Разум убеждал ее, что бояться тут нечего, что всю эту фантастическую интригу воображение Эстебана нарисовало под влиянием кошмарных книг, которые он с такой жадностью заглатывает, а весь заговор — не более чем мыльный пузырь, он сам по себе и лопнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92